– Мария Захаровна, есть новость, которая некоторым родом вас касается. – Именно этими словами приветствовал выздоравливающий Семаков своего лечащего врача.

Разумеется, Мариэла выразила голосом лишь доброжелательную вежливость:

– Расскажите, коль не в труд, Владимир Николаевич.

– Меня вызывают в Санкт-Петербург, в столицу. Да не просто так, а с фельдъегерем. Очень срочно.

– Иначе говоря, эта поездка по служебным делам?

– Именно так.

– Сколько же она продлится?

– Туда-то доберусь быстро: если с фельдъегерем, то это шесть дней. А вот обратно на почтовых, это будет месяц с лишком.

Тут же офицеру пришлось рассказать о фельдъегерской службе.

Мариэла чуть задумалась. Разумеется, даже шести дней конструкты на переломанных рёбрах не выдержат. Что же делать?

После непродолжительного, но тяжёлого молчания магистр магии жизни стала излагать варианты.

– Первое, что я могу сделать, – вообще ничего не делать. Рёбра срастутся сами по себе, но тут риск… сама такое не видела, но слышала от наставницы: воспаление может пойти. Впрочем, это маловероятно, тут я уже приняла меры. Второй вариант: отложить поездку. Третий… есть обходной путь, в одной диссертации его нашла. Если кратко: я накладываю вместо полноценного конструкта на кость лишь уменьшенный… сказать проще, лишь тонкий наружный слой костной ткани нарастёт моими усилиями, а остальное будет наращиваться уже естественным путём и потому долго. Ваш случай простой, поэтому месяц сроку на лечение. Насколько мне известно, у нас так никто не делал, но я… э-э-э… применив все знания и возможности…

– Согласен на третий! – перебил пациент.

– Будь по-вашему. Но места переломов беречь усиленно! Я дам вам список того, чего надо стеречься.

– Заранее благодарен, Мария Захаровна. Тогда отбываю завтра, как раз фельдъегерь уезжает.

Молодая женщина казалась заметно смущённой. На её щеках румянец загустел более обыкновенного.

– Прошу у вас прощения, что этак вышло. Такой поворот, надо вам знать, считается недостойным мага жизни. Мы обязаны вплоть до полного выздоровления…

– Мария Захаровна, так ведь не по вашей вине!

– Ладно уж. А ещё я хотела вас пригласить на свою свадьбу.

– Так я поздравляю вас заранее и Тихона тоже. Извините, не озаботился свадебным подарком.

– Так вы и не должны. Насколько я знаю российские обычаи, кто не попал на событие, тот не дарит.

– Я бы подарил, поверьте. – И офицер поцеловал ручку дамы.

Та закраснелась ещё более.

Уже выходя из дверей палаты, Мариэла подумала, что есть возможность опробовать метод на ещё одном пациенте, и велела доверенному охраннику разыскать бывшего пациента Семирылова и сказать ему, что, дескать, госпожа доктор теперь может заняться его ногой.

Надо отметить, что по текущему состоянию пострадавшей конечности любой лекарь списал бы солдата Семирылова вчистую. Но не Пирогов. По осмотре раненого хирург постановил: больной должен выздороветь, особенно если госпожа Марья Захаровна выберет время заняться этим делом лично. И этот момент настал.

Солдат был, самое меньшее, сверхпочтителен, а то и подобострастен. Он имел к тому веские причины.

Госпожа доктор была вежлива, но тверда.

– Пациент Семирылов, я дам вам последнюю возможность выздороветь. Сейчас я сделаю так, чтобы ваша перебитая кость стала нормального размера и формы. Но при этом она будет очень хрупкой. И так будет целый месяц. Повторяю, месяц вам предстоит не расставаться с костылями. После этого вы сможете нормально ходить. Правда, на первых порах вам будет это трудно делать, но со временем нога разработается. Николай Иванович назначит вам упражнения. Что же касается мягких тканей, то для них дело пойдёт веселее, восстановятся в три дня. Но!

Солдат Семирылов никогда не бывал в зверинцах. Не читал он и занимательные книжки с картинками о дальних жарких странах. Поэтому он никак не мог сравнить улыбку молодой женщины с крокодильим оскалом, ибо сроду не видывал этого зверя живьём. Для более эрудированных такое сравнение напрашивалось.

– Это лечение – ваш последний шанс. Если вы разобьёте молодую кость – больше не возьмусь за работу. И не только потому, что не хочу работать впустую. Весьма возможно, я вскоре уеду из России. А сейчас… – Закончив непонятные движения пальцами, Мария Захаровна удалилась, бросив на ходу: – Завтра вечером я повторю лечение.

Внутренне госпожа магистр была довольна собой. Дурак получил шанс: по всем признакам, в течение месяца кость должна восстановиться.

И тут Семирылов по-настоящему испугался: он случайно повернулся и увидел лицо соседа по палате, немолодого унтера Винникова.

– Свят-свят-свят, Иисусе всемилостивый, спаси и сохрани. Чем же ты так прогневал Марью Захаровну? – шептал одними губами сосед.

– Да я и слова поперёк не вымолвил, – только и смог пролепетать незадачливый солдат.

– Ко мне боле не подходи. Не ровен час, за твои грехи и мне отсыплется.

Об истории с солдатом, осмелившимся нарушить предписания, унтер слышал, но без подробностей. А фамилия её главного героя большей частью осталась неизвестной для выздоравливающих.

О событии через четверть часа знала вся палата. Её обитатели дружно сошлись во мнении: чтоб довести милостивую госпожу доктора до такой ярости, нужно было натворить нечто совсем уж из ряда вон выходящее. А отдельные голоса напомнили, что без вины Марья Захаровна ещё никого и никогда не наказала.

– Вижу я их! Вижу эти цветные полосы! На всю толщину!

– Похвально. А теперь зацепи их будто кончиком когтя… то есть пальца… смещение очень малое, десятая дюйма.

Диалог в пещере дракона шёл, разумеется, на маэрском – и не потому, что наставнику так было удобнее, а потому, что Неболтай должен был заранее привыкнуть к способу обучения.

– Даю… совсем немножечко…

– Можно ещё чуть. А теперь этот поток может поджечь… ну, что хочешь. Вот, например, этот листок. – Таррот выдернул горючий материал из своей подстилки.

– Пробуй.

– О! Горит!

– Весьма похвально.

Нельзя сказать, чтобы дракон вообще был щедр на похвалу. Просто у него имелся опыт обучения дракончиков (да и тот небольшой), и универсалов среди них не было. С людьми же опыта не было никакого. Между тем универсал-человек, как правило, изначально превосходил коллегу-дракона в магической силе, если речь не шла о той специализации, к которой чешуйчатый был заведомо способен. К тому же Таррот прекрасно помнил свои первые шаги по управлению потоками.

К концу занятия казак смог самостоятельно, без всякого кристалла, поджечь табак в чубуке. Наставник похвалил, но велел попросить Мариэлу зайти в пещеру. Не дожидаясь вопросов, Таррот объяснил: он-де опасается довести ученика до истощения. Со ссылкой на ту же причину казак получил строгий приказ: вплоть до получения особого разрешения ни в коем случае не практиковать магию самостоятельно. Сверх того, дракон хотел, чтобы Мариэла поделилась преподавательским опытом.