двух орудий была налажена. Если бы дивизион забрал в Покровке еще одно или два орудия, то орудийные упряжки стали бы слабее, так как тогда в орудия пришлось бы запрячь менее рослых лошадей. Так как в дивизионе имелось значительное число офицеров (около 28), то, дабы они не остались без дела, должности первых четырех номеров в каждом орудии были замещены ими.

Отдельная Добровольческая батарея, не имевшая до сих пор лошадей, взяла только одно орудие (1902 г.). Несмотря на значительный излишек офицеров в батарее (около 25–30), последние не были назначены на роль номеров.

Воткинская конная[3] и Волжская (импровизированная) батареи, из-за невозможности обслуживать, из-за недостатка людей и лошадей, более одного нового добавочного орудия в Покровке не взяли и остались одноорудийными.

Следует отметить, что общий начальник или руководитель артиллерийских частей фронта не был назначен. Батареи в колоннах не находились в руках старшего артиллерийского начальника, но подчинялись своим комбригам непосредственно.

После того как во Владимировке чины конно-егерского полка отбили у красных до 28 коней, часть 1-го эскадрона этого полка была посажена на коней. Из оставшихся пеших был сформирован пеший эскадрон под командой штаб-ротмистра Фролова. Конные конно-егерского полка в дальнейшем уже не поступали в распоряжение подполковника Степанова – «Уральского», а оставались в подчинении своего комполка – полковника Степанова – «конно-егерского». До 23-го все конные задачи поручались исключительно подполковнику Степанову – офицеру энергичному и доблестному. Теперь же комбригу было неудобно обходить своего кавалерийского командира полка; Отдельный сводный конный дивизион подполковника Степанова был упразднен, эскадроны его были переданы в свои полки, и, в дальнейшем, задания для конницы возлагались частично на полковника Степанова (конно-егеря), подполковника Степанова (уральцы) и подполковника Андрюшкевича (егеря).

Конные разведки Волжского и Камского полков, равно как и Воткинского конного дивизиона, усилились несколькими конями каждый за счет своей пехоты.

Захват такого большого центра, как Хабаровск, повел к тому, что каждая часть (отдельная) выделила «базу», то есть обоз второго разряда. Базы должны были обосноваться в Хабаровске. Во главе их были поставлены начальники или заведующие хозяйством частей, коим было дано незначительное число нестроевых чинов. Малопригодные в бою чины, легкораненые, обмороженные, больные и ряд «ловчил» увеличивали состав чинов баз, и, при некотором попустительстве начальников и командиров частей, базы грозили основательно развернуться. Основной задачей базам ставилось получение из интендантства и складов в г. Хабаровске всего необходимого частям и переотправки всего этого в части на фронт. Так как жизнь выяснила, что многие части, выступив в поход, забрали часть имущества, кое оказалось непригодным и ненужным в боевой обстановке, то все таковое имущество было передано в базу для сохранения.

Организация воинских частей белоповстанцев, находившихся в Покровке к 24 часам 23 декабря, была следующей:

Цифры эти взяты приблизительно, но ошибка на каждую часть, надо полагать, не превосходит человек десяти.

Приказ генерала Молчанова № 0270/оп частями 5-й колонны выполнен не был. Надо полагать, что время выступления этой колонны на запад было отсрочено генералом Молчановым по настоятельным просьбам генерала Сахарова, который не считал возможным выступить из Покровки ранее утра 24-го из-за чрезвычайной усталости чинов его колонны. Кроме того, генерал Сахаров настаивал, чтобы части его были бы усилены, ибо иначе он не мог ручаться за успех. Генерал Молчанов долгое время настаивал на своем, но в конце концов согласился на выступление колонны генерала Сахарова утром 24-го, так как почти все командиры частей указывали на чрезвычайную переутомленность своих подчиненных. Под дружным натиском командиров частей, упорно стоявших на своей точке зрения – охраны покоя и отдыха своих людей и лошадей в данную минуту, генерал Молчанов должен был отступить, но делал это он без удовольствия. Действительность показала, что он был прав, что нужен был не дневной, а ночной марш на Волочаевку.

Как бы там ни было, но все части, находившиеся в Покровке вечером 23-го, преспокойно переночевали в ней, и только в 8 часов 24 декабря из Покровки на запад, по тракту, что идет вдоль полотна железной дороги, выступила Поволжская стрелковая бригада. Через полчаса за ней последовала 1-я стрелковая. Почти сразу же за станцией, к северу от железнодорожного полотна, находится рощица. На запад она протягивается версты на три-четыре. Высокие, но редкие деревья не могут скрыть движения белой колонны. И вот когда голова белой колонны стала приближаться к западной опушке леса, красный бронепоезд, стоявший неподвижно за лесом и поджидавший выхода белых, открыл по колонне артиллерийский огонь. Завязался артиллерийский поединок. Движение белых замедлилось, так как бронепоезд отходил только после пристрелки по нему белых орудий. В полдень белые заняли Дежневку – очень маленькую деревушку на ровном голом поле рядом с полотном железной дороги. Между Покровкой и Дежневкой по дороге, по которой шли белые, расстояние равно всего 15 верстам, иными словами, белые делали в час менее четырех верст, в то время как зимой по этому пути войска свободно могли бы делать по пять верст в час.

В Дежневке белые сделали незначительный привал. При дальнейшем движении белых красный бронепоезд вскоре прекратил огонь и поспешно отошел на ст. Волочаевку. Белая колонна ускорила свое движение. Около 15 часов 30 минут белые части прошли Образцовое поле, что в четырех верстах не доходя до Волочаевки. Жители с Образцового поля показали: «Не более получаса ночевавшие здесь красные ушли. Они были крайне деморализованы». Кто это был – части Сводного или Особого Амурского? Логика требует того, чтобы задними шли части Особого Амурского как наиболее устойчивые; если это было так и если на Образцовом поле ночевали части Особого Амурского и они были крайне деморализованы, то что тогда должны были представлять собой части сводного полка? И приходится еще раз признать, что, наступай белые на Волочаевку ночью, они смяли бы еще раз красных, которых в таком случае не прикрывал бы бронепоезд, так как последний боялся бы оказаться отрезанным и удирал бы впереди своей пехоты.

Около 16 часов, когда артиллерия и обозы белых подтянулись к железнодорожной будке, что в трех верстах не доходя до Волочаевки, красный бронепоезд, выйдя со станции Волочаевка, быстро пошел навстречу белым.

В районе будки поле совершенно ровное. Лишь к западу от нее, в нескольких саженях, проходит один овраг, который пересекает поле и линию железной дороги. По берегам оврага – редкий кустарник и отдельные деревья. К югу от полотна имеются невысокие кусты, но к северу от железной дороги поле совсем открытое. Только по межам изредка попадаются маленькие кусточки.