Хабаровск, где брат ротмистра Бобылева был посажен в тюрьму, а другой (меньший) мальчик отдан в одну из рот 5-го полка.

Части 2-й колонны ночь с 22-го на 23-е провели в д. Ильинка. На рассвете они выступили на Хабаровск и в город вошли утром. Проходя по улицам Хабаровска, белые части приветствовались жителями освобожденного Хабаровска. Часть Омского полка немедленно была выдвинута за Хабаровск на разъезд Амур. Проходя по берегу реки, омичи слышали и даже видели бой под Покровкой.

В то время как белоповстанцы занимались расхищением захваченного имущества, отступившие и бежавшие красные части прибыли в д. Дежневка. Я. Покус свидетельствует, что эти «отступившие и бежавшие части фронта настолько перемешались, что не было никакой возможности разобраться, кто какой части принадлежит». Хаос был полный. Никакого начальства у красных в эти часы не существовало, было одно – толпа напуганных людей. Я. Покус не пишет в котором часу, но надо полагать, что к ночи 23-го в Дежневку подошел из Самарского в полном порядке Особый Амурский полк. Таким образом, в ночь на 24-е в Дежневке собрались все силы красного фронта, общей численностью до 3500 человек (Я. Покус).

Приступая к оценке действий белоповстанческих частей в день 23 декабря, прежде всего следует отметить, что в этот день белые колонны нагнали врага и ударили по красным частям во время стоянок их в населенных пунктах в то время, как у красных отсутствовало общее руководство, а сами красные бойцы потеряли окончательно свой дух. Завязка боя во Владимировке была крайне неблагоприятна для красных, и она решила судьбу 6-го полка. Под Покровкой того камня, о который споткнулся 6-й полк во Владимировке, не было, и тем не менее красные не заметили подхода белых к селу – значит, причина, основная как для Владимировки, так и для Покровки, была одна и та же. Говорить о том, что Особый Амурский полк в ряду других частей Народно-революционной армии был исключением, особых данных к тому нет, и весьма возможно, что, появись на заре 23-го части 5-й, колонны не во Владимировке, а перед Самарским, с Особым Амурским произошло бы то же самое, что и с красными в Покровке.

При переходе через Амур части 5-й колонны о переходе Особого Амурского из Владимировки в Самарское не знали, но если бы генерал Сахаров об этом узнал, должен был бы он разделить свои части и атаковать одновременно обе деревни? Ни в коем случае, ибо, хотя во Владимировке в нанесении решительного удара принимало участие всего до 250 штыков из общего числа 1300 штыков и 200 сабель, то все же эти 250 человек знали, что за ними идет более тысячи «своих». При ударе по той же Владимировке одной бригадой действия белых начальников и белых бойцов были бы, безусловно, более вялыми, а потому и успеха в том размере, в каком он был достигнут, не было бы получено. Действия под Покровкой Воткинского конного дивизиона и даже двух полков 3-й колонны тому пример. Из этого явствует, что в случае расположения красных на заре 23-го в двух пунктах (Покровка и Владимировка) белые могли бы опрокинуть все силы красного фронта и, при известном стечении обстоятельств, умении и напряжении, белые могли бы до конца использовать свой успех. Бить же по трем пунктам (Покровка, Владимировка, Самарское) одновременно белые не могли, так как, в случае благоприятного даже исхода столкновений во всех трех пунктах, успех не был бы значительным – произошел бы, вероятно, только отход красных.

В счастливом уходе со ст. Покровка паровозов и некоторых эшелонов отчасти повинен Воткинский конный дивизион, если можно, конечно, судить его за то, что у чинов дивизиона не было необходимых инструментов для разрушения полотна железной дороги, а также и инструкторов по этой части. Какую именно задачу получил дивизион при высылке своей в район Покровки, неизвестно. Надо полагать, что на него было возложено, по мере возможности, выполнение первого пункта приказа № 0263/оп, гласившего: «Генералу Сахарову с конным отрядом выйти во что бы то ни стало на железную дорогу в район Волочаевка – ст. Ин для порчи пути и уничтожения эшелонов». Если это было так, то дивизион не выполнил всецело своего задания: увлекшись боем с живой силой красных, он упустил главное – паровозы и эшелоны. Кроме того, дивизион зачемто жался к населенному пункту, в то время как должен был бы отойти подальше от него и там не спеша, втихомолку, разобрать путь и уничтожить мосты.

Весьма примечательны показания добровольцев-артиллеристов (3-й батальон). Они блестяще рисуют обстановку на правом фланге развернувшихся двух полков 3-й колонны (всего до 700 штыков) и те возможности, которые открывались белым. Эти возможности не были использованы белыми прежде всего потому, что в тот момент на правом фланге белых, у переезда, не оказалось бесстрашного молодца, который смог бы увлечь за собой находившихся там белых бойцов. Но если личность на линии железной дороги могла сыграть столь видную роль, то в деле упущения «Владимирских бегунов» сыграла не личность человека, а конь – 1-й кавалерийский полк почти весь путь от Владимировки до ст. Покровка совершал шагом и не нагнал ни одного красного. Если трудно учитывать моральные и физические силы людей, то еще труднее учесть силы лошадей, но все же, кажется, командир полка мог бы выкинуть вперед на рысях сводный эскадрон, состоящий из лучших коней.

По прибытии частей 5-й колонны на станцию и в деревню Покровка в этом пункте оказалось до 2000 штыков и 380 сабель. Почему же не в 13, не в 14 часов 23-го хотя бы часть этих сил не выступила для дальнейшего преследования отходящего противника? После того как 1) на заре со станции были выпущены паровозы, 2) 1-й кавалерийский полк не оказался способным обогнать красных при их беге от Владимировки к Покровке и 3) отступающие красные были пропущены через переезд, к чему повело бы немедленное преследование противника? Надо полагать, к одной излишней трате сил людей и лошадей. При этом перед белыми могли вырастать большие возможности (но дело идет только о фронтальном преследовании), но из-за тех же причин, по которым не удался захват материальной части и полная ликвидация частей врага под Покровкой, все эти возможности вряд ли осуществились бы.

О действиях под Самарским говорить нечего – подполковник Степанов большего, чем сделал, сделать не мог.

Еще раз возвращаясь к действиям белой конницы, а в частности к 1-му кавалерийскому полку, приходится указать на тот промах, который был