колонны – по реке Уссури. Перемещение 5-й колонны с реки на линию железной дороги и 3-й колонны с линии железной дороги на реку было вполне законно и обосновывалось, во-первых, тем, что не все же время одним идти в тяжелых условиях постоянной борьбы с красным бронепоездом, а другим в более спокойной обстановке двигаться по глади реки, во-вторых, соотношение сил 5-й колонны (до 1300 штыков и 200 сабель) против двух полков и конного дивизиона 3-й колонны (до 660 штыков и 180 сабель) диктовали необходимость вышесказанной перемены в движении. Отрицательной стороной этой перемены было то, что части 3-й колонны за три недели движения вдоль железной дороги приспособились к борьбе с бронепоездом, частям же 5-й колонны эта борьба была в новинку (не следует забывать, что в течение предыдущих лет на огромных пространствах Поволжья, Урала и Сибири только очень немногим частям приходилось вести военные действия по линиям желдорог, а потому нет ничего удивительного, что многие чины 5-й колонны должны были теперь встретиться со вражьим бронепоездом внервые). При подобных условиях наиболее выгодным казалось бы оставление на линии железной дороги частей полковника Ефимова, усиленных хотя бы той же 1-й стрелковой бригадой. Этим путем численность железнодорожной группы была бы доведена до 1400 штыков, 250 сабель и 3 орудий, а численность Амурской группы уменьшена до 600 штыков и 200 сабель. Но и в этом «наивыгоднейшем» решении слабым местом явилось бы подчинение комбрига 1-й стрелковой полковнику – комбригу Ижевско-Воткинской, что в дальнейшем могло бы привести к столкновению, подобному тому, что имело место в Ново-Троицком и которое было бы менее возможным при подчинении полковника генералу. По особым соображениям генерал Молчанов решил оставить в Хабаровске в своих руках крупную и наиболее свежую бригаду – 2-я колонна полковника Аргунова. Бойцам 5-й колонны соображения генерала Молчанова были неизвестны и чужды: не видя ни разу за время движения на Хабаровск частей и чинов 2-й колонны, бойцы 5-й колонны в простодушии своем решали, что «все дело делает только 3-й корпус, а 2-й корпус болтается в тылу». В действительности дело было не так, но тем не менее в умах бойцов складывалось впечатление «барства 2-го корпуса», а потому весьма желательным было бы прибытие в Покровку, хотя бы даже к вечеру 23-го, одного из полков 2-й колонны. Это должно было бы создать у чинов 5-го отряда впечатление налаженности связи частей фронта с тылом. Белое командование, занимаясь разрешением оперативных заданий, упустило из внимания этот мелкий штрих.

Я. Покус рисует положение в тылу и на фронте красных войск:

«Город Благовещенск, не получавший точной информации о положении дел на фронте, питался лишь слухами и ложной прессой наших противников (белых), и, в конечном результате, было решено, что фронта Народно-революционной армии более не существует. По инициативе Степана Шилова в г. Благовещенске приступлено было к организации Революционного партизанского штаба и формированию отрядов „для защиты революции/ Позднее, соответствующими постановлениями правительства ДВР и приказами главнокомандующего „сепаратизм" Благовещенска был ликвидирован. Положение было угрожающим, хотя казачьи поселки и не подняли восстания против советской власти.

Части фронта было решено отвести на ст. Ин. По мотивам этого решения член РВС армии тов. Постышев имел 23 декабря разговор по прямому проводу с главнокомандующим, находившимся в Чите. Из этого разговора можно было заключить о полной растерянности и подавленности командования Восточного фронта, что и было подчеркнуто военным советом Народно-революционной армии 24 декабря № 513, и установлено было недопустимое разложение частей, проявивших небывалое потрясение духа.

В Дежневке, днем 23 декабря, творилось что-то невообразимое. Отступившие и бежавшие части фронта настолько перемешались, что не было никакой возможности разобраться, кто какой части. В это время из Орловки и Самарки сюда прибыл в полнейшем порядке Особый Амурский стрелковый полк. Комиссар этого полка тов. Бороздин имел гражданское мужество по собственной инициативе объединить командование над всеми отступающими частями ввиду отъезда командующего фронтом и его штаба на ст. Бира и потери с ним всякой связи. Тов. Бороздин выказал невероятные усилия. Путем решительных мер и действий он привел в кратчайший срок части, прибывшие в Дежневку, в порядок и удалил все обозы на ст. Ин. Само собой разумеется, что на долю тов. Бороздина выпала необычайно трудная задача. Чинов 4, 5 и 6-го полков тов. Бороздин собрал в один Отдельный сводный полк.

Из Дежневки вся группа красных, соблюдая уже должный порядок, стала отходить на Волочаевку. Численность ее была – до 3500 человек пехоты и конницы. По прибытии в Волочаевку, тов. Бороздин связался со штабом фронта и доложил о случившемся».

К большому сожалению, Я. Покус не указывает часов прибытия Особого Амурского в Дежневку и время выступления из нее всей группы красных на Волочаевку, тем не менее показания его весьма красочны и вполне подтверждают предположения о возможности, представлявшейся белым, более полной ликвидации остатков красных полков, бежавших из Покровки еще до сумерек 23 декабря.

Захват орудий и коней белоповстанческими частями повел к некоторой реорганизации их. До 23 декабря 1-й стрелковый артиллерийский дивизион (1-й стрелковой бригады) и Отдельная Добровольческая батарея (Ижевско-Воткинской бригады) действовали как пехотные части, теперь они превратились в артиллерийские. 1-й стрелковый артиллерийский дивизион, по захвате чинами бригады двух орудий во Владимировке, немедленно стал обслуживать их своими чинами. Так как в Покровке захватили еще 28 орудий (часть из них была старых образцов), то вопроса об орудиях, подобного бывшему в Розенгартовке, теперь не поднималось. Два владимирских орудия (образца 1902 г.), бесспорно, принадлежали 1-й стрелковой бригаде и остались в руках опытного артиллериста – полковника Романовского. Несколько отличных орудийных коней, отбитых у красных во Владимировке, и другие, выведенные дивизионом из Владивостока, дали две рослые, сильные, настоящие и великолепные орудийные упряжки. В упряжку первого орудия были подобраны вороные и гнедые кони, во второе орудие – серые в яблоках. По красоте и силе эти упряжки стали на одном из первых мест в белоповстанческой артиллерии. По приходе в Покровку других орудий 1-й стрелковый артиллерийский дивизион не взял. Почему же? Прежде всего, не следует забывать, что в Забайкалье белые батареи имели по одному орудию. Привычка – вторая натура, а потому командир, получивший сразу два орудия, был доволен и не стремился набрать орудий возможно более. Численность 1-й стрелковой бригады немногим превосходила теперь число 500 бойцов, на которых двух орудий было вполне достаточно. Кроме того, командир 2-й батареи 1-го стрелкового артиллерийского дивизиона (по бумагам), находясь в составе отряда подполковника Степанова, прибыл в Покровку уже вечером, когда организация обслуживания