К моему горлу подкатила желчь, и я выпустила Селию. Но ее ноги зашагали дальше, и она всхлипнула.

– Что ты делаешь? – прорычала я, бросаясь вниз по лестнице за ней.

– Прошу, Луиза, – пропела Моргана. – Подойди ближе. Следуй за куколкой. – И добавила, обращаясь к Анселю: – Судя по тому, как ты вьешься рядом с ней, полагаю, ты своего рода питомец. Быть может, птица. Оставайся на месте, а не то твои перья пойдут мне на шляпку.

Ансель потянулся за ножом, но я замахала ему, шипя:

– Стой здесь. Не дай ей повода снова тебя заметить.

Ансель растерянно заморгал. Видимо, два и два он до сих пор не сложил.

– Я жду, – промурлыкала Моргана. Голос ее так и сочился медом.

Ведьмы стояли вдоль лестницы и наблюдали, как мы с Селией спускаемся вниз. Их было больше, чем я ждала. Больше, чем я знала. Манон стояла почти в самом низу, но на меня смотреть упорно не желала. Равнодушие разгладило ее острые черты, превратив лицо в суровую маску. Но когда я проходила мимо, маска треснула – Манон тяжело сглотнула и покосилась на один из трупов.

Это был красивый златовласый мужчина, которого мы видели недавно. Жиль.

Рядом с ним плыли по воздуху две девушки с одинаково-светлой кожей и такими же остекленевшими синими глазами. Темноволосая девушка постарше парила с другой стороны, а довершал круг малыш не старше трех лет. Всего тел было пять. Пять идеальных мертвецов.

– Пусть выражения их лиц тебя не обманут, – пробормотала Моргана.

Вблизи я увидела на ее груди уродливый шрам от клинка Жана-Люка.

– Их смерть не была мирной и приятной. Но ты ведь и так это знаешь, верно? Ты видела, что стало с прелестным Этьеном. – Она скривила губы в очередной улыбке. – Ах, слышала бы ты, как он кричал, Луиза. Это было прекрасно. Просто восхитительно. И все – из-за тебя.

Она шевельнула пальцами, и тела, все так же кругом, опустились ниже и окружили меня, оказавшись на уровне глаз. Пальцы их ног касались земли, а головы… Я сглотнула.

Их головы явно оставались в сохранности благодаря колдовству.

Чувствуя, как все мое тело немеет, я закрыла глаза малышу – его голова безвольно качнулась от моего прикосновения. Затем темноволосой девушке, близнецам и, наконец, красивому незнакомцу. Где-то в стороне шевельнулась Манон.

– Ты больна, maman, – сказала я. – И больна уже очень давно.

– Тебе ли не знать, дорогая. Ты не можешь и представить, как приятно мне было наблюдать за тобой в последние недели. Никогда прежде я так не гордилась. Наконец-то моя дочь осознала, как следует поступать. Да, конечно же, она выбрала не ту сторону, но жертвы ее тем не менее похвальны. Она все же стала тем оружием, каким должна была стать.

Услышав это, я снова ощутила, как к горлу подступает тошнота, и взмолилась – только бы она не шпионила за нами все это время, только бы не слышала слова Рида в нашей комнате в «Левиафане». В нашей спальне. Ее присутствие отравило бы эти мгновения.

Прошу, только не эти мгновения.

Холодным острым пальцем Моргана подняла меня за подбородок. Но глаза ее были еще холодней. Еще острей.

– Ты думала, что сможешь их спасти?

Я молча смотрела на мать. Она впилась мне в подбородок еще глубже.

– В Модранит ты унизила меня. На глазах всех наших сестер. Пред ликом самой Богини. После твоего побега я осознала, как была слепа. Как упорно шла по одному пути, забыв о прочих. И я отправила твоих сестер на поиски потомства Огюста.

Она ударила Жиля по лицу, рассекла ему кожу, и застоявшаяся кровь потекла из раны. Прямо Габи на волосы. Та снова застонала.

– И я нашла их. Не всех, но скоро найду и остальных. Видишь ли, Луиза, чтобы отомстить, твое жалкое горло мне не нужно. Я исполню свою волю, с тобой или без тебя. Однако не стоит заблуждаться… – добавила Моргана, снова схватив меня за подбородок. – Ты все равно умрешь. Но если сбежишь снова, я не стану тебя преследовать. Больше не стану. Никогда. Вместо этого я с наслаждением расчленю братьев и сестер твоего охотника и отошлю их тебе по частям. Разолью их крики по склянкам и отравлю ими твои сны. Каждый раз, закрыв глаза, ты будешь видеть их предсмертные муки. А потом, когда умрет последний ребенок, я приду за твоим охотником, вырежу из его разума все тайны и распотрошу его у тебя на глазах. Лишь тогда я убью тебя, дочь моя. Лишь когда ты сама взмолишься о смерти.

Я уставилась на нее. На свою мать. Она была безумна, всецело и полностью. Моргана всегда была страстной, не вполне уравновешенной, но теперь… все изменилось. Ради мести она отдала слишком много. «Все те частицы души, которые ты отдаешь… они мне нужны, – так говорил Рид. – Мне нужна ты – целая и невредимая». Я всмотрелась Моргане в лицо, ища женщину, которая меня вырастила, которая танцевала со мной на берегу, учила меня ценить себя, – но не нашла ничего. Ничего больше не осталось.

«Думаешь, ты сможешь убить собственную мать?»

«Она не оставила мне выбора».

Тогда это был не ответ. Но теперь – да.

– И что же? – Моргана выпустила меня. Глаза ее сверкали гневом. – Тебе совсем нечего мне ответить?

Мои руки потяжелели, налились свинцом, но я все равно подняла их.

– Думаю… если ты намерена расчленить всех детей короля одного за другим… времени, чтобы тебя остановить, у меня будет предостаточно.

Она оскалилась, а я усмехнулась, изображая браваду. Эта усмешка стоила немало – а заодно помогла отвлечь Моргану, и она не заметила, как я шагнула к Габриэль.

– А я тебя остановлю, maman, будь уверена. Особенно если ты при каждой встрече будешь докладывать мне все свои планы. Ты очень любишь слышать свой собственный голос, да? Самовлюбленной ты мне никогда не казалась. Сумасшедшей – да, одержимой – безусловно, порой даже тщеславной, но самовлю…

Моргана рывком подняла Габи на ноги, и я мысленно чертыхнулась. Она взмахнула рукой, и на ладони у нее расцвел огненный шар.

– Я хотела предложить тебе выбрать между Селией и Габриэль, дорогая, – просто так, забавы ради, – но мое терпение ты истощила быстро. Теперь я убью их обеих. Знаю, ты предпочитаешь лед, но лично я неравнодушна к огню. Довольно поэтично, не находишь?

Селия захныкала у меня за спиной.

Вот черт.

От прикосновения Морганы Габи распахнула глаза – и изумленно посмотрела на нас.

– Лу! – Голос Габи дрогнул, и она забилась в руках Морганы. – Лу, она сумасшедшая! И она, и…

Договорить она не успела и закричала, когда Моргана ударила ее по лицу огнем. Она била снова и снова, по горлу, груди и рукам, а Габриэль кричала и кричала, но Моргана не отпускала ее. Я лихорадочно искала узор, который мог помочь, но использовать его не успела – лезвие просвистело в воздухе и вонзилось Моргане в руку.