Между 751 и 779 годами блистательный император влюбляется в свою невестку – и теряет ее вместе с престолом

Когда Гао Сянь-чжи вернулся домой после битвы при Таласе, он обнаружил, что его императору грозит опасность.

Тан Сюань-цзун находился у власти в течение сорока лет, руководя государством Тан в наиболее блестящий период его существования. Империя пербывала на высшем уровне своей мощи и на максимуме расширения. Искусства процветали. Танский фарфор, тонкий и прозрачный, как стекло, ценили все страны, покупавшие товары на торговом пути, протянувшемся от Китая к западу – Великом Шёлковом пути. Художник У Дао-цзы создавал настолько захватывающие портреты и фрески, что ходили слухи, будто он нарисовал на одной из своих картин дверь, открыл и вошёл в неё. Поэты Тан складывали стихи, пережившие века. Ли Бо, известный по всей империи, писал в новом стиле, размеренном и ровном:

Ван Вэй, поэт и художник, создавал короткие катрены[114], описывая простые истины и состояния природы так, что заставлял читателя искать скрытое за ними более глубокое значение. Вот, например:

Однако расцвет искусства при дворе не мог замаскировать появление гнили в самых корнях государства. Блистательный император, которому было уже без малого семьдесят лет, воспылал страстью к жене своего сына, Ян Гуй-фэй, и дошел до состояния одержимости. Её двоюродный брат, Ян Гуо-чжон, получал всё больше и больше полномочий при дворе благодаря её влиянию. Она испытывала нежные чувства (возможно, чрезмерно нежные) к офицеру Ань Лу-шаню – и император послушно награждал Ань Лу-шаня всё большей и большей властью.

Император уволил канцлера Чжан Цзю-лина, получившего этот пост после сдачи государственных экзаменов. Чжан Цзю-лин был знаменит мудростью, аскетизмом и строгими моральными принципами. О нем рассказывали, будто однажды на день рождения императора он преподнес ему не подарок, а совет. На его место назначили честолюбца с диктаторскими замашками – аристократа Ли Лин-фу.3

Расширение границ империи тоже обходилось дорогой ценой. Император развязывал одну военную кампанию за другой, а негодование в народе росло. «Белые кости – единственные злаки этой пустыни», – написал Ли Бо после продолжительной войны с северными варварами.

Чем больше погружался император в свою личную жизнь, тем больше власти забирали себе военачальники – по мере того как количество сражений приумножалось. В 751 году, когда Гао Сянь-чжи сражался с арабами на дальнем западе, кидани вновь вторглись на север, и потребовался год, чтобы изгнать их. Перемирие с Тибетом распалось, и участились нападения тибетцев на центрально-азиатскую границу.

В конце того же года юго-западное государство Наньчжао, подконтрольное династии Тан, подняло восстание. Население его представляло собой конгломерат из шести племён, известных китайцам под именем «бай», занявших земли вокруг озера Эрхай. Как и множество других новорожденных народов, они могли проследить свое происхождение от момента, когда агрессивные инстинкты одного из вождей, Пилогэ, подтолкнули его к завоеваниям. Всего двадцатью годами ранее Пилогэ не только провозгласил себя правителем над всеми шестью племенами, но и сжёг заживо вождей остальных племён. Его взлёт был настолько стремительным, что через какие-то десять лет после захвата власти ему удалось женить своего внука на принцессе династии Тан.

Блистательный император Тан воспринимал растущее княжество Пилогэ как необходимый щит между его империей и враждебными воинами Тибета, и поэтому одарил Пилогэ титулом. Он даже пригласил нового правителя и его внука отметить свадьбу в Сиане. Однако теперь наследник Пилогэ, Гэло-фэн, решил воспользоваться слабостью, которую подметил в династии Тан, и напасть. Губернатор юго-западных территорий Тан отправил против него армию, но Гэло-фэн с армией бай нанёс ему неожиданное и крайне досадное поражение.5

Новые царства и династия Тан. Начиная с VIII века Великая Китайская стена играет все менее важную роль, поэтому далее на картах она указываться не будет

Через несколько месяцев министр-аристократ Ли Лин-фу скончался, и Ян Гуй-фэй использовала своё влияние, чтобы сделать своего двоюродного брата Ян Гуо-чжона канцлером. Это был вполне приемлемый вариант – Ян Гуо-чжон был честолюбив и не отказывался «продвигать» своих родственников по службе, но оставался верен императору. Как только он взялся за внутренние дела правительства, его крайне взволновало расположение его двоюродной сестры к полководцу Ань Лу-шаню. По его мнению, полководец был не только амбициозен, но и беспринципен, и мог замышлять недоброе в отношении престола.6