– Скажи, Стас, ты хоть о чем-нибудь жалеешь, что касается нас с тобой?

Ну, это не сложно, и я честно отвечаю:

– Да, Марина. А ты? – смотрю на нее пристально, вспоминая травму Эльфа, вспоминая Збруева, и она понимает. Но вместо ответа разворачивается и уходит по коридору, медленно отрывая взгляд от моего лица, заставляя смотреть ей вслед. Девушке, которая еще, возможно, станет счастливой.

Мой Эльф выходит из аудитории в числе последних студентов – смущенная, взволнованная и раскрасневшаяся. Идет ко мне, не глядя ни на кого, тихо подходит, замедляясь в шагах, и вдруг расцветает в лице, крепко обнимая за шею.

– Стас, мой проект победил. Победил, представляешь! Я так рада! Все остались довольны моей работой, и этот Дмитрий ничего не мог сказать. Ничего! А теперь сам Брагинский предложил мне практику в своем архитектурном бюро. Его же знают даже за границей! Стас, это чудо! Я до сих пор не верю!

Она тянется к моим губам, и я подхватываю ее – радостную и счастливую, чтобы поцеловать.

– Это ты победила, Настя! Это ты – чудо! Я не сомневался в тебе и минуты! Ты у меня еще станешь самым известным архитектором, и я буду тобой гордиться! Ну что, звоним маме Гале? Они с Батей тоже ждут новостей.

Эльф улыбается и кивает:

– Звоним!

– Стас, – окликает после разговора, когда я помогаю ей одеться. – Она была там, в аудитории.

– Кто?

– Эмма Леонидовна.

– Мегера с регалиями? – удивляюсь, чувствуя, что эта новость заставляет меня напрячься. – Хм. И какого черта делала?

Эльф грустно вздыхает, оглядываясь на двери.

– Я ее не сразу заметила, не до того было, чтобы рассматривать всех присутствующих. А когда заметила… Сначала она сидела как королева. Я даже испугалась, что вмешается.

– А потом?

– А потом мне показалось, что плакала. Но я не уверена, нужно было защищать проект, и я постаралась абстрагироваться – все это не очень приятно. Особенно после ее визита к нам.

– Странно, что она пришла посмотреть на внучку, которая, по ее словам погибла, и после того, как обругала ее семью.

– Знаешь, мне стало эту Эмму даже жаль. Она сидела одна. Мы ведь ничего о ней не знаем. Может быть, ее сын прав и она действительно не такой уж монстр?

– Ну, предположим, характер у нее все равно той еще стервы. Но о Фроловых она зубы сточит даже вставные, так что бояться ее не стоит. Если хочешь, мы можем к ней подойти.

– Я не знаю, Стас, – Эльф поднимает на меня свои невозможно-синие глаза. – Не уверена, хочу ли. Сейчас еще не уверена, но мне не все равно, понимаешь?

Понимаю. Мне кажется, я чувствую эту девушку лучше, чем самого себя.

Мегера сама окликает внучку, незаметно подойдя со спины, остановившись в нескольких шагах от нас.

– Настя…

Смотрит на Эльфа с такой тоской в глазах, что даже мне становится больно от ее взгляда, больше похожего на безмолвное покаяние. Сейчас перед нами не та женщина, что однажды пришла в наш дом, – другая. И эта Эмма – сломленная – действительно вызывает жалость.

Она суетливо поправляет шаль на шее, мнет у груди сумочку, доставая из нее вместе с перчатками пухлый конверт.

– Настенька, девочка, возьми, – подходит ближе, протягивая конверт перед собой. – Я знаю, что у вас со Стасом скоро свадьба. Пожалуйста, не отказывайся, это от всей души! Я очень горда за тебя, внучка.

– Нет, – отрезаю я, притягивая к себе Эльфа, и рука женщины неожиданно вздрагивает, роняя конверт. Но она тут же поднимает его, чтобы вновь протянуть.

– Это не деньги. Не только деньги. Стас, пожалуйста, это наш с Николаем подарок вам на свадьбу. Насте на свадьбу. Здесь цепочка с кулоном и серьги. Я когда-то для Ани купила, но дочка так и не надела. Пожалуйста, дети, примите и простите меня…

Она вкладывает конверт в руку внучки, совершенно растерявшейся от ее слов, и уходит. Но Настя не была бы сама собой, если бы не окликнула старуху.

– Эмма Леонидовна! В следующую субботу у нас свадьба! Если мы пришлем приглашение – вы придете? Вместе с сыном? Кажется, я до сих пор не знаю, есть ли у Николая семья, чтобы пригласить…

– Нет, никого.

– Только я сначала спрошу у отца.

У женщины отражается гамма чувств на лице, и одно из них я не могу спутать ни с каким другим. Я сам чувствую глубокую любовь к Эльфу.

– Я сама позвоню Григорию, внучка. Поверь, так будет лучше.

– Настя.

– Ум-м?

– Что ты делаешь?

– Собираюсь позавтракать… Я так сильно голодна, что сейчас тебя съем!

Она подходит со спины и обвивает руками мою талию. Прикоснувшись голой грудью, игриво кусает за лопатку. Я стою в ванной комнате напротив зеркала и замираю с бритвой в руке, встречая ее пальцы на своем животе.

– М-м, какие твердые кубики у этого парня. Так вот вы какой, мистер Совершенство? Один, второй, третий… Завтрак для Эльфа, обед, ужин… десерт… – она целует мою шею, касается губами плеча. Поглаживая живот, пробирается пальчиками под резинку боксеров, и у меня в который раз обрывается дыхание.

– Настя, осторожно, – честно предупреждаю свою девочку, расплываясь в улыбке. – Мы проспали. Если ты опоздаешь в университет…

– И что же будет? – Эльф поднимается на носочках, чтобы куснуть меня за ухо.

– Пропустишь важную лекцию или какой-нибудь чертов коллоквиум.

– Пусть.

– Не сдашь зачет и отрастишь хвосты.

– Ничего, справлюсь.

– Будешь зубрить и не спать ночами.

– Подумаешь, – прижимается щекой к спине. – Кажется, не спать ночами входит у нас в привычку. М-м, я не видела тебя четыре часа, Стас, и ужасно соскучилась.

Ее признание заставляет меня нахмуриться.

– Ты со мной совсем не высыпаешься. Ничего не могу поделать с руками, они неравнодушны к синеглазому Эльфу. Может, их связать?

– Бесполезно, Фролов. Это я неравнодушна к тебе, особенно после душа. Ты пахнешь лесом, холодным туманом и ожиданием… Теперь я понимаю, как Серый волк заманил в свои сети Красную Шапочку. Сказки врут, волк не был страшным. Он был таким же сильным и красивым, как ты…

Шаловливые пальцы скользят по мне, легко царапают кожу, губы целуют, и я чувствую, как наливаюсь желанием от этой игры слов и прикосновений. От того, что вижу в отражении зеркала – прикрытые длинными ресницами глаза и мягкие волосы, рассыпанные по плечам.

Мой Эльф оказалась смелой и отзывчивой в любви, жадной к ласкам, и я с удовольствием потакаю ей. На моих щеках и подбородке пена для бритья, но это уже ничего не меняет. Я хочу ее и знаю, что буду хотеть всегда.