Интуиция – это приобретение сведений посредствомчувственного контакта с объектом, причем действующее лицо, применяющееинтуицию, не может объяснить себе и другим, каким путем приходит к своимвыводам. Иными словами, интуиция означает, что мы можем нечто знать, не зная,как мы это узнали.

Интуиция – это нечто хрупкое и индивидуальное; изучениеэтого предмета наталкивалось на сопротивление людей, строго придерживающихсянаучных принципов и отказывающихся допустить существование такой способности,если проявление ее нельзя вызывать и повторять по желанию. К сожалению, внастоящее время интуиция может обнаруживаться лишь в такое время и в такихобстоятельствах, какие кажутся подходящими самому ее носителю. Либо он "вударе", либо нет, и пока никто не открыл способа управлять интуицией, чтопозволило бы вызывать ее произвольно и изучать в надлежащих лабораторныхусловиях. Нам приходится полагаться на рассказы свидетелей происшедшего точно также, как это делали в «анекдотическую» эпоху психологии животных во временадобрейшего и ученейшего отца Дж. Г. Вуда.

Рассмотрим теперь некоторые примеры интуиции из личногоопыта автора.

Во время ночных дежурств в разных больницах я соединялобычно удовольствие от общения с приобретением кое-каких знаний, по возможностипроводя время с пациентами в палатах. Однажды вечером я вошел в служебноепомещение большой больницы и обнаружил там одного из пациентов, сидящего застолом. Зная, что ему не следовало там быть, он встал и хотел выйти, но язадержал его, чувствуя в себе некое интуитивное настроение. Мы никогда преждене виделись и не знали друг друга по имени. Произошло это в отделении больницы,далеком от психиатрического, где я работал, в совершенно незнакомой мне палате.

Прежде чем пациент успел мне что-нибудь сказать, я попросилего сесть и спросил его:

– Вы как-то связаны с Филадельфией?

– Да, – ответил он, – я был там воспитан.

– Да, – сказал я, – но вы покинулиродительский дом в пятнадцать лет.

– Верно, – сказал он, начиная удивлятьсяпроисходящему.

– Если вы разрешите мне коснуться этого, –продолжал я, – то я полагаю, что вы были разочарованы в своей матери.

– Нет, нет, доктор. Я очень люблю мою мать.

– И все же, я думаю, что она вас разочаровала. Где онатеперь?

– Она дома. Она нездорова.

– Как долго она болеет?

– Почти всю жизнь. Я за ней ухаживал, когда был ещемальчишкой.

– Что же с ней такое?

– Она всегда была нервная. Наполовину инвалид.

– Значит, в этом смысле она и разочаровала вас, неправда ли? Она должна была получать от вас эмоциональную поддержку вместо того,чтобы оказывать ее вам, и так было с самого детства.

– Верно, доктор, так оно и было.

В этот момент вошел другой человек, и я предложил ему сесть.Он сел на пол спиной к стене, ничего не сказав, но слушал с большим интересом.

– У меня впечатление, что ваш отец не влиял на васначиная с девяти лет или около того.

– Он был пьяница. Думаю, что мне было примерно девять,когда он запил сильнее.

Разговор этот был продолжительнее, чем его описание, потомучто он часто прерывался промежутками молчания, во время которых я нащупывалсвои заключения.

Человек, вошедший позже, попросил меня рассказать что-нибудьи о нем.

– Ну что ж, – сказал я, – мне кажется, чтоваш отец был с вами очень строг. Вам приходилось помогать ему на ферме. Выникогда не ходили с ним на охоту или рыбную ловлю. Вам приходилось ходитьсамому, с компанией довольно грубых парней.

– Верно.

– Он начал обидно ругать вас, когда вам было околосеми.

– Да, ведь моя мать умерла, когда мне было шесть, этоможет быть связано.

– Вы были очень близки с матерью?

– Да, очень.

– Так что смерть ее оставила вас более или менее вовласти вашего грубого отца?

– Пожалуй, да.

– Вы раздражали вашу жену.

– Пожалуй, так. Мы ведь разошлись.

– Когда вы женились на ней, ей было примерношестнадцать с половиной.

– Верно.

– А вам было около девятнадцати с половиной, когда вына ней женились.

– Верно.

– Я ошибся не больше, чем на шесть месяцев?

Он задумался на мгновение, соображая, а затем ответил:

– То и другое верно с ошибкой меньше двух месяцев.

Наступило долгое молчание, как случалось и до того; но наэтот раз я чувствовал, что интуитивное ощущение от меня ускользает, и сказал:

– Ну вот, друзья мои, это все, что я могу.

– Доктор, – сказал второй человек, – а можетевы угадать мой возраст?

– Мне кажется, сегодня я не настроен угадыватьвозрасты.

– Ну, попробуйте, док!

– Не думаю, что мне удастся, но попробую. В сентябревам исполнится двадцать четыре.

– Тридцать, в октябре.

Я выбрал эти два случая из большого числа главным образом потой причине, что эти люди согласились позже явиться на очередное еженедельноесобрание врачей больницы, где они засвидетельствовали подлинность моих наблюдений.(На этом собрании я приводил доводы в пользу того, что ранние эмоциональныепереживания индивида оставляют свои следы не только на его личности, но и наего мускулатуре, в особенности на мышцах лица, и эти два человека идеальноподошли к такому случаю.)

Большею частью эти наблюдения возникли в результатеинтуиции, точнее, того, что врачи называют "клинической интуицией".Точно так же как старый домашний врач умел распознать тиф и ставил диагноз"нюхом", потому что часто сталкивался в своем долгом опыте с этойболезнью, наблюдательный психиатр может и в наши дни многое узнать о своихпациентах интуитивным путем. Поскольку он все время видит пациентов испрашивает их о возрасте, брачном состоянии, домашней жизни, характереродителей и так далее, то следует рассчитывать, что со временем у него должнавыработаться способность совсем неплохо угадывать на глаз.