Марджи-шире-баржи повернулась к судье и скрестила руки на груди, словно хотела продемонстрировать, что пробудет здесь хоть до ночи, но все равно настоит на своем.

— Его самого.

Судья взглянул на тощего прокурора:

— Эйдриан?

Прокурор уткнулся в лежавшие перед ним документы. Постучал ручкой по столу.

— Не знаю, ваша честь…

Дверь открылась, и вошла дежурная из полицейского участка, нервно вытирая руки о штаны:

— Ваша честь…

— Чего тебе, Марси? — рявкнул судья. — Не видишь, мы заняты.

— Губернатор на проводе. Хочет с вами поговорить. Немедленно.

* * *

Только что Лени стояла у стола рядом с адвокатом, не успела оглянуться — и вот уже выходит из зала суда.

Снаружи возле большого пикапа ее ждала Мардж.

— Что случилось? — спросила Лени.

Марджи-шире-баржи бросила ее чемодан в ржавый кузов пикапа.

— На Аляске все как везде. Здесь тоже не помешают знакомства в высших сферах. Томми позвонил губернатору, и тот настоял, чтобы с тебя сняли обвинения. — Она коснулась плеча Лени. — Все кончено, девочка.

— Не совсем, — возразила Лени. — Надо еще кое-что сделать.

— А, ну да. Том ждет тебя дома. Он отведет тебя к Мэтью.

Об этом Лени запрещала себе думать. Она подошла к пассажирской двери пикапа и уселась на покрытое одеялом сиденье.

Марджи-шире-баржи села за руль, поерзала, устраивая свое грузное тело поудобнее, завела мотор.

Заиграло радио. «Возьми еще одну частичку моего сердца»[80], — донеслось из динамика. Лени закрыла глаза.

— У тебя такой вид, словно ты вот-вот сломаешься, — заметила Марджи-шире-баржи.

— Сломаешься тут. — Лени подумала, не спросить ли у Мардж о Мэтью, но, если честно, она так вымоталась, сейчас любая мелочь могла вывести ее из равновесия. Лени уставилась в окно.

Они подъехали к пристани, и Лени с восхищением оглядела залитые солнцем окрестности. Казалось, мир светится изнутри — со всеми его яркими красками, волшебной позолотой, острыми заснеженными вершинами гор, сочной зеленой травой и синим морем.

У причала стояло множество рыбацких лодок. На пристани было шумно: верещали морские птицы, урчали моторы, изрыгая клубы черного дыма, в воде между лодок скользили выдры, болтали друг с другом.

Они сели в «Честную охоту», большую красную рыбацкую лодку Мардж, и полетели по голубой глади залива Качемак к уходящим ввысь снежным горам. На воде играли солнечные блики, и Лени прикрыла глаза ладонью, но сердце-то не прикроешь. На нее нахлынули воспоминания. Она вспомнила, как впервые увидела эти горы. Могла ли она тогда подумать, что Аляска завладеет ее сердцем? Настолько ее изменит? Она не знала, не помнила. Казалось, это было так давно.

Они обогнули мыс у бухты Сэди и юркнули меж двух холмистых зеленых островов, берега которых были усеяны серебристыми корягами, бурыми водорослями и галькой. Лодка замедлила ход, обогнула каменный волнорез.

Вот и пристань, а над нею — ютившийся на сваях Канек. Они привязали лодку и направились по причалу к забору из рабицы, отделявшему пристань от города. Мардж вроде молчала, хотя Лени и не поручилась бы. Она сейчас слышала лишь свое тело, словно ожившее в этом месте, которому всегда будет принадлежать, — стук своего сердца, дыхание, шаги по гравию Главной улицы.

За эти годы Канек разросся. Дощатые фасады лавок и закусочных были выкрашены в яркие цвета, как на фотографиях скандинавских городков по берегам фьордов. Вдоль всего берега шла новехонькая деревянная набережная. Фонари вытянулись, точно стражи; на их железных перекладинах висели кашпо с геранью и петуниями. Универмаг стал в два раза больше прежнего, внутрь вела красная дверь. Вдоль улицы вереница магазинчиков и кафе: «Закуснасти», магазин пряжи, закусочная, сувенирные лавки, киоски с мороженым, магазины одежды, конторы гидов, аренда каяков, новый салун «Маламут» и гостиница «Женева» с раскидистыми белыми оленьими рогами над входом.

Лени вспомнила, как в первый их день в Канеке мама, в туристских ботинках и легкой «крестьянской» блузке, заметила: «Не очень-то я доверяю тем, кто украшает фасады мертвыми животными».

Лени не удержалась от улыбки. Да уж, тогда они были совершенно не подготовлены к здешней жизни.

Туристов много, вперемешку с местными (впрочем, одних от других по-прежнему было легко отличить по одежде). У тротуара возле салуна «Маламут» выстроились несколько вездеходов, мотоциклов, два пикапа и лаймово-зеленый «форд-пинто» с кое-как приделанным крылом.

Лени уселась в «Интернэшнл Харвестер» Мардж. Они проехали мимо универмага, пересекли прозрачную, как хрусталь, реку по прочному мосту (по обеим сторонам стояли рыбаки с удочками) и съехали на гравийную дорожку, вскоре сменившуюся грязной грунтовкой.

Повсюду встречались приметы цивилизации: в высокой траве виднелся припаркованный трейлер; рядом с ним ржавел трактор. Пара новых подъездных дорожек. Передвижной дом. У канавы — старый школьный автобус без колес.

Лени заметила у поворота к дому Мардж новый знак: АРЕНДА КАЯКОВ И КАНОЭ!

— Люблю я восклицательные знаки, — пояснила Мардж.

Лени хотела что-то сказать, но показался участок Уокеров.

Гостей «парка приключений» встречала арка, сулившая «рыбалку, катание на каяках, воздушные экскурсии и возможность полюбоваться на медведей».

Когда подъехали к повороту, Мардж сбросила газ и посмотрела на Лени:

— Ты точно готова? А то можно потом.

Мардж произнесла это с такой нежностью, что Лени догадалась, о чем именно та спрашивает: готова ли Лени встретиться с Мэтью.

— Готова.

Они проехали под аркой Уокеров и покатили к дому по ровной гравийной дорожке. Слева среди деревьев виднелись восемь новых деревянных домов; из каждого открывался отличный вид на залив. На берег вела извилистая тропа с перилами.

Дом Уокеров теперь стал частью гостиничного комплекса. Это по-прежнему была самая красивая постройка на участке — двухэтажный бревенчатый дом с просторной верандой, окна смотрели на горы и на залив. Во дворе уже не было ни ржавеющих машин, ни мотков проволоки, ни штабелей поддонов. Теперь двор разделяли деревянные перегородки, сулившие укромность. На веранде — деревянные шезлонги. Загончики для скота перенесли вглубь участка, к лесу.

У причала рядом с тремя алюминиевыми рыбацкими лодками был пришвартован гидросамолет. По участку ходили люди, рыбачили на берегу. Персонал гостиницы в коричневой форме, постояльцы в дождевиках и новеньких флисовых жилетках того же цвета.