— Э-э-э, да, спасибо. Это было бы замечательно.

В ожидании такси Лени разглядывала стену конторы, увешанную четырехцветными рекламными брошюрами для туристов: «Большая база отдыха на Аляске» в Стерлинге; «Гостиница и парк приключений в бухте Уокеров» в Канеке; коттеджи в горах Брукс-Рейндж, куда можно добраться на самолете; проводники, которых можно нанять на день для путешествия по рекам; охотничьи туры в Фэрбанксе. Аляска явно превратилась в туристическую Мекку, как и предполагал Том Уокер. Лени знала, что летом в Сьюард раз в неделю заходят круизные лайнеры с тысячами пассажиров.

Приехало такси, и вскоре они с Эмджеем очутились возле полицейского участка, длинного приземистого здания с плоской крышей, расположенного на углу улицы.

В участке горел яркий свет; стены недавно покрашены. Лени с трудом втащила за собой чемодан через порожек. За столом сидела женщина в форме, больше никого не было. Лени решительно направилась к ней, так крепко сжимая руку Эмджея, что он извивался, хныкал, пытался вырваться.

— Здравствуйте, — сказала она женщине за столом. — Я бы хотела поговорить с шефом полиции.

— О чем?

— Об… убийстве.

— Человека?

Только на Аляске могли задать подобный вопрос.

— У меня есть сведения о преступлении.

— Идите за мной.

Женщина в форме провела Лени мимо пустой камеры за решеткой к закрытой двери с табличкой ШЕФ ПОЛИЦИИ КУРТ УОРД. Громко постучала. Дважды. Услышав приглушенное «Войдите», открыла дверь.

— Шеф, эта девушка говорит, что у нее есть сведения о преступлении.

Шеф полиции медленно поднялся. Лени помнила его еще с тех пор, как погибла Женева Уокер. Высокая стрижка ежиком, густые рыжие усы, рыжеватая щетина, которая успела отрасти после утреннего бритья. Уорд выглядел так, словно в старших классах школы рьяно занимался хоккеем, а потом вырос и стал полицейским в маленьком городке.

— Ленора Олбрайт, — представилась Лени. — Дочь Эрнта Олбрайта. Мы жили в Канеке.

— Ничего себе. Мы думали, вас нет в живых. Спасатели вас долго искали. Когда это было — лет шесть-семь назад? Почему же вы не сообщили в полицию?

Лени усадила Эмджея в удобное кресло, дала ему книгу, раскрыла. Вспомнила совет деда: «Это плохая идея, Лени, но если уж ты решила, будь осторожна и веди себя умнее, чем мама. Ничего не говори. Просто отдай письмо. Скажи, что ты понятия не имела, что отец мертв, пока мама не дала тебе это письмо. Скажи, что вы от него сбежали, потому что он вас избивал, и прятались, чтобы он вас не нашел. Все, что вы сделали, — фальшивые документы, новый город, молчание — вполне укладывается в легенду о маме и дочке, которые прятались от опасности».

— Мам, ну пойдем! — Эмджей подпрыгивал на кресле. — Я хочу к папе.

— Сейчас, сыночек, потерпи чуть-чуть.

Лени поцеловала Эмджея в лоб и вернулась к столу шефа полиции. Их разделяла полоса серого металла, уставленная семейными фотографиями, обклеенная розовыми листочками с записками, заваленная журналами о рыбалке. Катушка спиннинга с немыслимо запутанной леской заменяла пресс-папье.

Лени достала из сумочки письмо. Дрожащей рукой протянула полицейскому мамино признание.

Шеф Уорд пробежал глазами письмо. Сел. Посмотрел на Лени:

— Вы знаете, что в нем?

Лени подтащила стул и села напротив Уорда. Она боялась, что у нее подкосятся ноги.

— Да.

— Значит, ваша мама застрелила вашего отца, избавилась от тела, и вы убежали.

— Вы же читали письмо.

— И где сейчас ваша мама?

— Умерла на прошлой неделе. Перед смертью вручила мне письмо и попросила передать в полицию. Так я обо всем и узнала. Ну то есть… об убийстве. Я раньше думала, мы сбежали из-за того, что папа нас бил. Он… нас избивал. Периодически. Тогда он очень сильно избил маму. И мы сбежали.

— Примите мои соболезнования в связи с ее смертью.

Шеф Уорд, прищурясь, уставился на Лени. Под его пристальным взглядом ей стало неуютно. Так и подмывало заерзать. Наконец он встал, подошел к шкафчику в глубине кабинета, порылся в ящике и вытащил папку. Бросил на стол, сел, открыл.

— Ну что ж. Ваша матушка, Кора Олбрайт, была ростом пять футов шесть дюймов. По описанию очевидцев, хрупкого телосложения. А в отце вашем было без малого шесть футов.

— Да, все верно.

— Однако же она застрелила вашего отца, вытащила тело из дома, потом — скорее всего — привязала к снегоходу, отвезла на Хрустальное озеро, прорезала дыру во льду, прицепила ему на ноги капканы и спихнула в воду. И все это в одиночку. А вы где были?

Лени молчала, сцепив руки на коленях.

— Не помню. Я ведь даже не знаю, когда это случилось. — Ее так и подмывало что-то добавить для убедительности собственной лжи, но дедушка советовал не болтать лишнего.

Шеф Уорд облокотился на стол и сложил домиком квадратные кончики пальцев.

— Вы ведь могли отправить это письмо.

— Могла.

— Но вы же не такая, правда, Ленора? Вы хорошая девушка. Честный человек. У меня в этом деле о вас исключительно хвалебные отзывы. — Он подался вперед: — Что же случилось в тот вечер, когда вы сбежали? С чего он так вспылил?

— Я… узнала, что беременна, — ответила Лени.

Уорд бросил взгляд в дело:

— Мэтью Уокер. Говорят, у вас был роман.

— Ага, — сказала Лени.

— Безумно жаль, что он тогда так пострадал. То есть вы оба пострадали, но вы-то поправились, а он… — Шеф Уорд осекся, и Лени стало стыдно, словно тот ее молчаливо упрекнул. — Я слышал, ваш отец ненавидел Уокеров.

— Это еще слабо сказано.

— И как же он себя повел, когда узнал, что вы беременны?

— Как с цепи сорвался. Начал избивать меня — сперва кулаками, потом снял ремень… — Воспоминания, которые она годами подавляла, вырвались на свободу.

— Да, я слышал, он был тот еще мерзавец.

Лени отвернулась. Краем глаза увидела, как Эмджей читает книгу и шевелит губами, словно проговаривает слова. Она надеялась, что сказанное не отложится у него в каком-нибудь темном уголке подсознания и не проявится однажды.

Шеф Уорд придвинул к ней какие-то документы. Лени заметила в углу надпись: «Олбрайт, Коралина».

— У меня есть письменные показания Мардж Бердсолл, Натали Уоткинс, Тики Роудс, Тельмы Шилл и Тома Уокера. Все они утверждают, что годами видели вашу маму в синяках. И я вас уверяю, на допросе многие из них заливались слезами и жалели, что ничего не сделали. Тельма призналась, что с радостью сама пристрелила бы вашего отца.

— Мама всегда отказывалась от помощи. Я до сих пор не знаю почему.