Воэн замер, пальцы сжались на спинке стула, возле которого он стоял.

– Где это случилось? – спросил он.

– В ее доме.

– Каким образом?

– Эдит Лоррингтон забили насмерть. Преступник орудовал медной кочергой.

– Полиции известно, кто это сделал?

– Нет.

Воэн глубоко вздохнул. Пальцы на спинке стула разжались, словно нервное напряжение вдруг исчезло.

– Зачем вы явились ко мне?

Мордекай Тремейн посмотрел на него в упор:

– Я хочу знать, выходили ли вы из дома сегодня вечером или нет.

Щеки Воэна стали красными. На левом виске вздулась жилка.

– Чертовски беспардонный вопрос!

– А если вас спросят полицейские, вы ответите то же самое? А они спросят. – Тремейн не стал ждать, когда до Воэна дойдет смысл его слов, и продолжил: – Почему вам так хотелось, чтобы для постановки в местном клубе была выбрана именно пьеса «Для убийства есть мотив»?

Резкая смена темы разговора удивила Воэна. Он смутился.

– Что вы имеете в виду?

– Почему вы настояли на данной пьесе, а не на какой-нибудь другой?

– Это никого не касается, – заявил Воэн.

– Касается – к примеру присяжных, – возразил Тремейн еще более резко. – Вы находитесь в очень опасном положении, мистер Воэн. Наверное, даже не сознаете, насколько оно опасно. Так почему вы пожелали поставить эту пьесу?

– Если это все, ради чего вы пришли, то зря потеряли время. Я не намерен обсуждать подобные вопросы с вами.

– Вас об этом кто-то попросил? Так захотела мисс Дэр?

В глазах Мартина Воэна вспыхнул злобный блеск.

– Оставьте мисс Дэр в покое! – крикнул он.

– Какие же причины имелись у нее? – продолжил Тремейн, словно не слышал предостережения. – Почему она предпочла эту пьесу всем прочим?

Воэн шагнул к нему. Его широкие плечи ссутулились, крупные кулаки сжимались и разжимались, весь его вид свидетельствовал об угрозе.

– Я уже наслушался достаточно! – бросил он. – Убирайтесь отсюда, вы, любитель совать нос в чужие дела! Предупреждаю, не выводите меня из себя!

Сердце Мордекая Тремейна судорожно забилось, но он сумел спокойно выдержать взгляд Воэна.

– Вчера инспектор Бойс так и не смог решить, взять вас под стражу или нет, – сообщил Тремейн. – Завтра это решение скорее всего будет принято без его участия. Так что времени у вас не много.

– Вы мне угрожаете? – спросил Воэн, и голос его завибрировал. – Я видел, как вы ходили по деревне и что-то высматривали. Слышал, как задаете вопросы и лезете не в свое дело. Займитесь кем-нибудь другим, слышите? Попробуйте пошпионить за кем-то еще. Например, за этим мелким прохвостом Хорнсби. Почему бы вам не разузнать, чего добивается он? А заодно и Шеннон – примените к нему свои дедуктивные методы. Спросите, что он делал в Колминстере, когда, по его собственным словам, должен был находиться в Лондоне!

– В настоящий момент я занимаюсь вами. – Тремейн старался, чтобы его голос звучал ровно. – Вы были влюблены в Лидию Дэр. У вас имелся мотив для ее убийства и была возможность. Филипп Хэммонд считал, что это вы ее убили. Вы с легкостью могли убить и его, чтобы заставить замолчать и спастись самому.

– Полагаю, Эдит Лоррингтон убил тоже я? – усмехнулся Воэн, и Тремейн кивнул.

– Наверное, и в этом случае найдется какой-нибудь мотив.

К тому, что случилось дальше, он оказался не готов. Воэн порывисто шагнул к нему, схватил за воротник, и мощные, как тиски, пальцы протащили Тремейна через комнату и притиснули к стене. На искаженном яростью лице, нависшем над ним, читалось безумие.

– Настырный придурок! – зарычал Воэн. – Больше твои драгоценные друзья из полиции не услышат от тебя ни единого слова!

Только тогда Мордекай Тремейн осознал степень опасности, в которой очутился, и в его глазах мелькнул страх.

– Бросьте глупить, приятель! – сдавленно выговорил он. – Вы меня задушите!

– Да неужели? – язвительно протянул Воэн и сильнее сжал пальцы.

Тремейн вскинул руки, пытаясь высвободиться из безжалостных тисков, медленно душащих его, но оказался беспомощен против сильного Воэна. Тремейну осталось лишь в ярости и отчаянии пытаться оторвать его стальные пальцы от собственного горла. Открыв рот, чтобы крикнуть, он услышал лишь хрип. Воэн усмехнулся и слегка разжал пальцы:

– Ну что же вы не зовете на помощь? Почему не кликнете своих друзей полицейских?

В ушах Тремейна зашумело, как вблизи водопада. Стены вдруг закачались. Электрический свет потускнел, книжные шкафы скрылись за неровными мутными волнами. Только теперь он понял, какую глупость совершил, придя в «Хоум-лодж» один и никого не предупредив о своих намерениях. Ему следовало знать, с каким человеком он имеет дело; заранее предвидеть опасность, которой себя подверг.

Что он не предусмотрел, так это отсутствие Бленкинсона. Рассчитывал, что слуга будет в доме. Но Тремейн просчитался и теперь должен был поплатиться за это. Он оказался наедине с безумцем и собственным страхом.

Невнятно, словно издалека и сквозь шум водопада, Тремейн услышал голос Воэна:

– Вы правы: я действительно любил Лидию. Вы ведь уже все поняли, да? Догадались, как той ночью я вышел следом за ней из дома, двинулся кружным путем по шоссе, дождался ее в роще и убил ее! Вам известно, что я сделал, почему и как. Точно так же, как вы знаете, что сегодня днем я отделался от Бленкинсона, чтобы беспрепятственно покинуть дом, убить Эдит Лоррингтон и вернуться обратно незамеченным! Но кое-чего вы все же не знали. Вероятно, вам даже в голову не приходило, что этим вечером здесь, у меня в доме, мы окажемся только вдвоем. Именно в этом месте ваших планов обнаружился просчет.

Воэн улыбался, но веселья в этой улыбке не было. Тремейн не видел ничего, кроме диких глаз возвышающегося над ним противника, который, казалось, разросся до чудовищных размеров, заслоняя собой все. Воэн продолжил тоном, предвещающим худшее:

– Это же почти беспроигрышный вариант: если я убью вас, об этом никто никогда не узнает. Вы просто исчезнете. При моем опыте нетрудно будет найти способ избавиться от трупа. И готово, появится еще одна неразгаданная тайна. Вы слишком умны, Тремейн. Вы пришли прямиком ко мне в руки, и вы чересчур опасны для меня, чтобы я вас отпустил. А вдруг вы разговоритесь? Начнете задавать эти ваши бесконечные вопросы?

Весь ужас Далмеринга сосредоточился в единственной комнате. Казалось, страх, тень которого, грозная и черная, омрачила прелесть здешних мест, переполнила это замкнутое пространство. За задернутыми шторами в пустом доме двое мужчин были отрезаны от мира так же надежно, как на другой планете, и компанию им составляло лишь огромное и ужасное зло.