– Если я правильно понял, миссис Хэммонд, вы не поверили объяснению, которое дал вам муж? – уточнил Бойс.

– Да, не поверила.

– Вы предприняли что-нибудь?

– Долгое время я не предпринимала ничего. Вы спросите почему? Я не была уверена. Отчасти причиной стало то, что я любила Филиппа и… боялась потерять окончательно. Кроме того, я надеялась, что его влюбленность в другую женщину пройдет, он забудет ее и все опять станет по-прежнему.

– Но он ее не забыл.

– Да, – она понизила голос, – не забыл. Я поняла, что все гораздо серьезнее, чем мне представлялось поначалу. Именно тогда мои чувства изменились. Оказалось, что я больше не люблю Филиппа – по крайней мере, его поступки меня уже не ранили, – и стала подумывать о разводе…

Инспектор вдруг прервал ее, как на допросе:

– Муж никогда не просил вас дать ему развод?

– Я знала, что он бы не решился. Скандал нанес бы ему слишком большой ущерб: мог даже погубить. На таком посту, какой занимал Филипп, человек должен быть безупречен. И имелась еще одна причина. Мы были счастливы в первые годы брака, и я думала, он помнил это, потому и не желал ранить меня. Вот почему старался скрыть от меня правду. Филипп не хотел, чтобы я знала о произошедшем, поскольку был все еще неравнодушен ко мне.

– А вам не кажется, что он подозревал о том, что вам все известно? – спросил инспектор.

– Не уверена, но вряд ли. Он бы выдал себя, если бы догадался. Филипп был странным человеком, – с внезапной нежностью в голосе продолжила она. – Слабым, но любящим. Едва ли он сумел бы сохранить душевный покой, разрываясь надвое – между своей новой любовью и давней любовью ко мне. Наверное, я становлюсь сентиментальной теперь, когда он мертв, вот и говорю так. Но если бы Филипп остался в живых, я по-прежнему готовилась бы к разводу с ним, как бы это ни отразилось на его карьере.

– Так вы все-таки готовились к разводу? – уточнил инспектор.

– Да. Я обратилась к частному детективу. Объяснила ему, что убеждена в неверности своего мужа, и мне нужны доказательства.

– Хорнсби, – произнес Мордекай Тремейн, и женщина повернулась к нему.

– Так вы знаете? – спросила она, и он немного смутился.

– Догадался. Но прошу вас, продолжайте, миссис Хэммонд. Я не хотел прервать ваш рассказ.

– Мне больше нечего добавить. Я выяснила, что Хорнсби отыскал Филиппа в деревне Далмеринг, где он жил вместе с женщиной, которая называет себя его женой. Прочитав в газетах об убийстве Филиппа Хэммонда, я была ошеломлена и… понятия не имела, что мне делать. Я не сомневалась, что убит именно Филипп, но знала: если приеду сюда и объявлю, что я миссис Хэммонд, эта история будет предана огласке. Возникнет скандал, о нем напечатают в газетах, и репутация Филиппа будет погублена. А вскоре со мной связался мистер Энстон. – Она указала на репортера. – И объяснил, что мой долг – приехать сюда и рассказать обо всем вам. Конечно, он был прав. Потому я и приехала.

– Вы поступили правильно и разумно, миссис Хэммонд, – заверил Бойс. – Ваш рассказ поразил меня откровенностью и явным желанием помочь нам, и я понимаю, как вам было нелегко.

Она взглянула на него почти умоляюще, на мгновение напомнив Тремейну Карен Хэммонд, хотя между этими женщинами не было внешнего сходства.

– Вы ведь не станете губить его репутацию, инспектор? Не допустите огласки?

– Не могу вам обещать, что мне удастся скрыть историю целиком, – ответил инспектор. – То, что я узнал от вас, имеет важное значение в деле об убийстве вашего мужа, и, вероятно, вам понадобится дать показания. Но можете мне поверить: мы сделаем все, чтобы избавить вас от лишних душевных мук. Речь пойдет о тех фактах, которые непосредственно относятся к делу.

– Спасибо вам, инспектор, – благодарно произнесла она. – Наверное, вы хотите услышать от меня еще что-нибудь?

– В настоящий момент – нет. Насколько я понимаю, мы сможем легко связаться с вами в случае необходимости?

– Я нашел жилье в Мирхеме, – сообщил Энстон. – Машина ждет, чтобы доставить ее туда. Думаю, ей будет лучше побыть там, а не здесь, в Далмеринге, у всех на виду.

Деревня Мирхем располагалась на расстоянии пяти миль от Далмеринга. Бойс кивнул, поддерживая решение репортера, и молча дождался, когда он проводит вдову Филиппа Хэммонда к выходу.

Дверь за ними закрылась, и инспектор вздохнул:

– Плохи дела, Мордекай.

– Вы правы, Джонатан. Интересно, представляем ли мы, насколько плохи?

– По крайней мере, вопрос с мотивом Карен Хэммонд снят. Она не жена, убившая неверного мужа, а «другая женщина».

– Означает ли это, что Карен не убивала Филиппа Хэммонда? – спросил Тремейн. – Или все же убила, но не по тем причинам, какие мы предполагали ранее?

– С его смертью Карен потеряла все. Женщине, живущей с чужим мужем, не позавидуешь, если с ним что-нибудь случится.

– С другой стороны, женщина, которая настолько презрела условности, что стала жить с мужчиной, не будучи его женой, вряд ли мыслит традиционно. Она предрасположена сначала действовать, а уж потом задаваться вопросами. Допустим, у Карен имелись причины считать, что Филиппу Хэммонду она надоела и он подумывает вернуться к жене. Как по-вашему, могла бы она в этом случае убить его?

– Нет оснований полагать, что таковы были его намерения. Напротив: все, что мы услышали сегодня, подтверждает догадку, что Филипп стал не отдаляться от Карен, а бывать с ней чаще.

– Я не говорил, что такие основания есть, – возразил Тремейн. – Просто указал, что мы пока не вправе снять подозрения с Карен Хэммонд, – я буду по-прежнему называть ее так, поскольку настоящее имя нам не известно.

Инспектор вздохнул, давая волю раздражению.

– Ладно, – сказал он, – ладно. Итак, мы до сих пор понятия не имеем, в каком положении находимся.

Из «Адмирала» Мордекай Тремейн возвращался в глубокой задумчивости. Он не любил, когда исчезает романтика, а сегодня ему довелось увидеть, как она была вдребезги разбита. Зато теперь нашлось объяснение и поведению Карен Хэммонд в последние несколько дней, и ее обращению к нему в первый вечер по приезде в деревню. Ей хотелось, чтобы причина гибели Лидии Дэр была раскрыта как можно скорее, потому что она боялась огласки. Если бы убийцу нашли сразу, Карен удалось бы избежать расспросов, заводящих слишком далеко и раскрывающих ее секрет.

Объяснился и страх Карен перед похожим на хорька Хорнсби. Если верить словам законной жены, Филипп Хэммонд делал все, чтобы скрыть от нее факт наличия у него любовницы, но знала ли его любовница – Тремейн поймал себя на том, что за неимением лучшего мысленно пользуется этим словом, – о существовании жены? Если да, тогда это и есть причина ее страха. Может, точные намерения Хорнсби были ей и неведомы, но она по крайней мере догадывалась о них.