Теперь стало понятным даже то, почему Карен не забила тревогу, поняв, что Филипп Хэммонд где-то пропадает уже сорок восемь часов. Она привыкла к его отлучкам и не могла знать, что на сей раз он не отправился к жене. Карен лишь ждала вестей от него час за часом.

Ее положению не позавидуешь. Изводясь от беспокойства за любимого человека и в то же время боясь поднять тревогу, чтобы не вызвать публичный скандал, способный погубить его, Карен понятия не имела, что ей делать.

Следовало признать, что могло найтись и еще одно объяснение: Филипп Хэммонд мог обманывать и Карен, так же как обманывал свою жену. Предположим, Карен Хэммонд вдруг случайно узнала правду и в порыве ревности действительно убила человека, который изменил ей. Постепенное осознание двуличности Хэммонда могло быть причиной ее нервозности, напряженной неуверенности перед тем, как стало известно о его убийстве, а чувство собственной вины – объяснять странное поведение впоследствии.

Мордекай Тремейн вздохнул, покачав головой. Положение трагическое и безрадостное, какая бы истина за ним ни крылась. Эти мысли продолжали угнетать его, когда он дошел до дома и поднялся к себе в спальню. Даже «Романтические истории» не доставили ему удовольствия, когда он попытался почитать этот сентиментальный сборник перед сном. Тремейн погасил свет и долго лежал в темноте, размышляя над сложившейся ситуацией.

На следующее утро оттенок натянутости был по-прежнему очевиден в поведении Джин и Пола Расселл, а также их гостя. Тремейн заметил их подозрительные взгляды, когда вошел в столовую и сел завтракать, но разговор складывался как обычно: внешне казалось, будто хозяева не изменили своего мнения о нем.

– Кстати, Пол, – небрежным тоном промолвил он, когда завтрак уже завершался, – я что хотел спросить: вы не возражаете, если я буду сопровождать вас во время визитов к пациентам?

Расселл не сумел скрыть удивления.

– Разумеется, нет, – ответил он. – Сделайте одолжение. Но боюсь, вам будет скучно.

– Вряд ли, – возразил Тремейн. – Я как раз в настроении поколесить по округе. Полагаю, каждый визит не займет у вас много времени.

– Верно, – кивнул Расселл. – Но нужно закончить амбулаторный прием.

– Отлично. Кстати, и мне надо сначала отлучиться.

Пол Расселл явно не понял, чем вызвано его оживление. Тремейн заметил, как он переглянулся с женой, и в глазах Джин тоже мелькнуло сомнение.

Делом, в связи с которым Тремейн собирался в деревню, была просто-напросто покупка унции табака. За время вчерашнего визита в «Адмирал» его кисет изрядно похудел. Выходя из лавки на деревенской площади, Тремейн заметил женскую фигуру, решительным шагом идущую по дороге на Кингсхэмптон, и узнал узкую спину и несколько нарочитое покачивание бедрами, свойственное Миллисент Силуэлл. В деревне он встречал ее пару раз, и знал, что она служит у Полин Конрой. Очевидно, девушка попала под влияние своей хозяйки. Она выглядела уменьшенной и менее яркой версией эффектной Полин, технически точной репродукцией, которой, однако, недоставало колоритной индивидуальности подлинника.

Повинуясь внезапному порыву, Тремейн поспешил за ней. Услышав за спиной его торопливые шаги, Миллисент Силуэлл обернулась, а когда увидела, кто ее догоняет, помрачнела и словно заранее приготовилась обороняться. К подобному отношению Тремейн уже начал привыкать.

– Вы Миллисент Силуэлл, если не ошибаюсь? – спросил он. – Горничная мисс Конрой?

Она смерила его взглядом и вызывающе ответила:

– Нет, не ошибаетесь.

Нотки враждебности в ее голосе побудили Мордекая Тремейна ринуться в атаку. Если бы девушка улыбнулась или сделала вид, будто не прочь побеседовать, его решимость могла бы ослабеть, но увиденное подсказало ему, что она что-то скрывает, и он отбросил сантименты и посерьезнел.

– Мне нужно поговорить с вами, – сказал Тремейн. – Я хочу знать правду.

– Правду? – усмехнулась она. – Не понимаю, о чем вы.

– Вы сообщили полиции, что в ночь убийства Лидии Дэр мисс Конрой не выходила из дому. Вы ведь солгали?

Страх, промелькнувший в глазах, выдал ее и помешал держаться как ни в чем не бывало.

– Солгали, – твердо повторил Тремейн. – Вам не кажется, что было бы разумнее признаться в этом? Настаивая на своем, вы можете оказаться в опасном положении. Препятствование полицейскому расследованию – дело очень серьезное.

– Ну хорошо, – кивнула горничная, – признаюсь. Неприятности мне не нужны. Так захотела она: сказала, что вреда от этого не будет, – а на самом деле дома ее не было. Она… она находилась с мистером Галески.

Даже если это известие удивило Мордекая Тремейна, то он не подал виду.

– Вы не поняли, что лжесвидетельство может навлечь на вас обвинение в пособничестве тягчайшему преступлению?

Миллисент Силуэлл испуганно вытаращила глаза:

– Вы же не считаете, что это сделала она?

– Этого я не говорил.

– Но подумали. Нет, она не могла…

– Когда вы сказали, что мисс Конрой находилась с мистером Галески, вы имели в виду – в его коттедже?

Горничная кивнула, словно загипнотизированная его пристальным взглядом.

– Да, она часто там бывает.

– Вероятно, вы видели, как мисс Конрой покидала дом. Может, она сообщила вам, куда идет, но можете ли вы быть уверены, что она была там?

– Нет, но…

– То, что, как вам кажется, мисс Конрой сделала или не сделала, – продолжил Тремейн, в голове которого звучало эхо слов Джонатана Бойса, – это не свидетельство. Все, что вам известно, – только что ее не было тем вечером дома. Разве не так?

– Я не хотела совершить ничего плохого. – Горничная чуть не плакала, и он поспешил смягчить тон:

– Надеюсь, серьезный ущерб еще не был нанесен. Вы можете исправиться. Но не сообщайте своей хозяйке о разговоре со мной. Инспектор Бойс может послать за вами или прийти к вам побеседовать, а до этого – никому не слова. Вы поняли?

– Я ничего не скажу, – пообещала она с явным облегчением, оттого что ее отпустили.

Тремейн проводил ее взглядом, чувствуя слабый приступ угрызений совести. Несмотря на явное подражание стилю хозяйки, Миллисент Силуэлл, в отличие от Полин, была простодушна. Видимо, еще до разговора с Тремейном ее мучила совесть. Ее не покидали мысли о двух убийствах, случившихся в деревне, она опасалась за свое положение, в итоге именно потому и сдалась так быстро. Чем раньше ей представится возможность исповедаться, тем быстрее для нее наступит облегчение.

На обратном пути Тремейн поглядывал по сторонам в поисках коренастой фигуры инспектора, но Джонатана Бойса нигде поблизости не было, а он не мог позволить себе тратить время на его поиски. Тремейн знал, что амбулаторный прием уже заканчивается, и не хотел заставлять Пола ждать или задерживаться настолько, чтобы тот отправился в путь без него.