– Ну, Никола! Ну, куркуль! Здесь то, какое тепло? – проворчал Никита, выдвигая заслонку.

Печь растопилась на счёт "раз"! Не успел Никита сказать: "Два", – как затрещали поленья для растопки, требуя добавки.

Сажу он стёр, но вернуть стене первоначальный вид не удалось. Кирпичи приобрели матовый оттенок, что тоже смотрелось неплохо.

Никита решил исследовать печь до конца. Он вошёл в парилку, посмотрел на каменку. Там лежали – как раньше не замечал? – расколотые керамические изоляторы! И сюда поддавали пару? С края у трубы, проплешина. Если плеснуть кипятку, то прямо на железо!

Никита подбросил дров и прогулялся до реки. Там он подобрал плоский камень, в аккурат на пустое место между изоляторами. Никита вложил булыжник на каменку, не нарушив общей картины.

Довольный собой, Никита откупорил баночку с пивом.

Никола не спешил идти домой. Дела, намеченные на завтра, он решил сделать сегодня. Никола распределил своё время так, чтобы вернуться как раз к отъезду Никиты, вместе с городской шпаной. Оттирая пот со лба, он продолжал интенсивно трудиться, равномерно двигая лопатой.

Братки приехали как раз к первому пару. Никита не стал зазывать разную шалупонь, он позвал смотрящего Кукву и пару верных бычков в качестве телохранителей в довесок.

Один из бычков занял место у крыльца бани. Он уселся на поленницу, закурил. Из его кармана торчала рукоятка пистолета.

Второй, мордатый тип с золотой цепью в палец толщиной на бычьей шее, вылетел из парилки после первого же ковша на каменку. Цепь накалилась, оставив на груди и шее овальные ожоги.

Никита, плеснув второй раз на каменку, исключительно для Куквы, сам поспешил выскочить в относительно прохладный предбанник. Он зацепил с собой тазик с холодной водой и теперь сидел, обливая голову.

Из парилки доносились счастливые выкрики Куквы. Он любил париться. При чём безо всяких помех с титьками. Которые крутятся под ногами и вешаются на шею. Такого добра хватало в каждой сауне.

– Умастил ты мне, Никита! Хорошо! – сказал Куква, выйдя из парилки. – Сто лет не был в настоящей русской баньке.

Никита поддакнул.

– Есть хороший шампунь, – добавил он.

– Помыться я и в бане смогу! – заявил коротко стриженый смотрящий. – Лучше в парилку! Кстати, если сам не будешь, убери всю эту жуть, а то выблюю прямо тут. Что потом скажет твой крестьянин, каких свиней завёз попариться?

– Да он никогда так не скажет, – пробормотал Никита, убирая со стола пиво, раков, бутербродики с красной и чёрной икоркой.

– Минералку оставь! Надо пополнять запасы электролитов в организме.

Никола удивлённо посмотрел на гостя.

– Генералами не рождаются, Никита! Ты вот, тоже не из роддома вышел владельцем заводов, газет, пароходов!

Никита молча улыбнулся.

Куква надев шапочку и рукавицы, заскочил в парилку.

– Затопи ты мне баньку по белому! – закричал он, хлопая себя веником по спине.

Никита решил пропустить разок, отдышаться как следует, и только потом зайти попариться.

Куква пробыл в парилке больше десяти минут. Продолжая напевать, похлёстывал себя веничком. Вышел раскрасневшийся и, выбежав на крыльцо, вылил на себя ведро ледяной воды.

Попив минералки, он ещё раз поблагодарил Никиту за хорошую парилку.

– Ещё дровишек? – Никита кивнул на печь.

– Сам замутил, тебе решать, – усталым голосом сказал Куква. Он опустил голову, глядя в пол.

– Жарко?

– Никита, меня что-то мутит. Надо пойти, разогнать дурь!

Куква поднялся со скамьи. В глазах помутнело. Вот что значит, отвык от хорошей баньки! Он подобрал живот и двинул в парилку. Никита последовал за гостем.

Подбросив на каменку, он уселся рядом на полок, взял веник. Махнув пару раз, почувствовал усталость. И как непрерывно машется Куква?

Никита повернул голову и в сумрачном свете увидел, что гость опустил голову почти до колен и вяло шлёпает себя по спине. Почти что гладит.

– Куква, тебе плохо?

– Открой двери! – сказал Куква, не поднимая головы.

Никита соскочил с полка, открыл двери настежь. Он выбежал из предбанника, позвав бычков, мирно пасущихся у входа.

– Чё там? – спросил толстомордый, выплёвывая косточку от вишни.

– Кукве плохо!

Оба бычка рванулись с места. Как были в одежде забежали в парилку, вывели под руки хозяина.

Куква тупо смотрел за происходящим, как будто сам не участвовал в этих событиях. Язык его не то, чтобы онемел, но отказывался ворочаться во рту. Глаза покрылись мутной пеленой.

– Чё ты с ним сделал, козёл?

– Надо было самим следить за ним! Я не предполагал, что так много пара на него подействует! – оправдывался Никита. Он внутренне подготовился вступить в неравную схватку, от чего в напряжении коленки Никиты подрагивали.

Но бычки без приказа хозяина, не собирались прессовать Никиту. Хозяин молчал. Голова Куквы упала кпереди, глаза ещё открытые, налились кровью.

Один из бычков подул в лицо Кукве, тот качнул головой. Тогда телохранитель схватил какую-то фанерку и стал размахивать перед лицом смотрящего, как веером. Кукве от этого полегчало, но не надолго.

– Надо везти его в больничку!

– Не успеем! Чем-то траванулся.

– Он ничего не ел.

– А что пил?

– Только минералку, – сказал сам Куква.

– Эту? – бычок ухватил едва початую полутора литровую бутылку.

Никита кивнул.

Тем временем Куква обмяк и упал на скамейку, стукнувшись безвольной головой.

Старший охранник схватил трубку, начал давить на кнопки, но ничего не услышал в ответ.

– Тут связи нет?

– Ты поразительно догадлив, – сказал взявший себя в руки Никита.

– Ты, умник! Давай-ка, пей! – он протянул бутылку Никите.

– Думаешь…

Никита не успел договорить. Его схватили за шею, повернули голову ртом кверху и залили в глотку минералку.

Он едва не захлебнулся, отпихнулся от бычков Куквы.

– Езжайте за хозяином, Николой! Это ближе, чем до больнички!

– Зачем? – качки переглянулись, посмотрели на Никиту. Влив в него около полулитра минералки, они ожидали, что тот упадёт. Если не замертво, то точно так же, как Куква.

– Да езжайте поскорее! – вскрикнул Никита. – Это его баня, он знает, что тут может произойти!

Бычок, тот, что помладше, рванул на ферму. Дорогу он знал, проезжали мимо. Второй, не теряя времени, спросил у Никиты, есть ли в деревне телебашня.