— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — прошептал он.

— Я так счастлива, — ответила она прерывающимся голосом.

Он провел рукой по бархатной коже ее живота.

— Кто знает, быть может, там уже находится частица меня?

— Не обольщайся, ~ ответила Ли. — Не надейся. Я не могла забеременеть.

— Но ты же не можешь знать это наверняка.

— Могу.

— Ты хочешь сказать, что сегодня для тебя не было неожиданностей? Иными словами, я не гнусный соблазнитель, как с гордостью называл себя в душе?

— Боюсь, что нет!

Нежные его пальцы, описывая круговые движения по ее телу, все больше приближались к заветному месту. Подкравшись к мягким завиткам, они на миг замерли. В глазах его стоял смех.

— А я-то, дурак, не знал, что еще и придумать, — приглушенный свет, тихая музыка! Всячески ловчил, чтобы заманить тебя в ловушку, а ты-то была уже в двух шагах от нее и недоумевала, почему это я медлю.

Они дружно расхохотались.

— А-а-а, — прошептал он так тихо, что она с трудом разобрала последующие слова: — Твой выбор… Я счастлив, Ли, дорогая! Я так счастлив!

Ли и глазом не успела моргнуть, как неделя пролетела. Она перебралась на это время к Дэниелу.

Спали они в обнимку, Ли просыпалась на его бронзовой груди. От него исходили тепло и уверенность.

Ему нравилось первым подниматься и приносить ей чашечку чая. Затем он с деланной угодливостью спрашивал, довольна ли мадам, и поспешно уходил — готовить завтрак. Окруженная его заботой, Ли чувствовала себя королевой. Соня иногда тоже устраивала ей подобные передышки — в день рождения, в День матери, — но, поскольку она одним глазом смотрела в кастрюлю, а другим — в книгу, ничего путного из ее гастрономических потуг не получалось. Дэниел же выворачивался наизнанку — лишь бы удивить свою повелительницу каким-нибудь лакомым блюдом.

Ли обнаружила, что он потрясающий повар, у которого холодильник забит продуктами, а кулинарные рецепты составили бы толстый том.

— Готовить я научился, пока растил дочь, — сообщил Дэниел. — Но вот беда: я это делаю слишком хорошо. Так хорошо, что Фиби и в голову никогда не придет учиться самой. Зачем, если стряпней с таким успехом занимается старый папа? Но если я могу готовить, то она может тоже. Вот это и есть равенство полов. — Он стал в позу. — Пора освободить мужчин от кухни! Свободу мужчинам! Цените нас за наши мозги!

— К дьяволу мозги! Они мне ни к чему, мне нужно твое тело! — И она крепко поцеловала его.

— Прекрасно, а что будет, когда мои волосы поредеют и вырастет брюшко? — Он шутливо сопротивлялся ее ласкам.

— Тогда я заведу себе любовника!

В дневное время телевидение повторяло многие ток-шоу Дэниела, и Ли с интересом' их смотрела. Вот когда она наконец оценила, какой он профессионал! Без видимого напряжения он с искусством прирожденного ведущего управлял настроением телезрителей.

— А ты никогда не теряешься, не нервничаешь?

— Это дело привычки, — ответил Дэниел. — Главное — сохранять самообладание.

Он безжалостно критиковал свои выступления.

— Вот тут я промахнулся, — говаривал он. — Нечего было давать этой даме разглагольствовать так долго и выкладывать все свои аргументы. Надо было прервать ее.

— А мне ты нравишься.

— Благодарю, милая, но ты в этом ничего не смыслишь. Идиот! — вдруг вопил он, глядя на свое изображение на экране. — И за что тебе платят деньги?!

— Ты всегда так поносишь себя? — смеялась Ли.

— Да, всегда. Потому что вижу как было бы лучше.

— Но всего же не учтешь заранее.

— Надо стараться. Нечего смотреть на этого дурака. Идем, женщина. Предлагаются тосты с жареными бобами.

Частые телефонные звонки Марка позволяли им составить представление о том, как продвигается его злосчастная поездка в Париж. Он благополучно добрался до Дувра, на пароме пересек пролив, но в Кале машина не завелась. Трижды катался он взад и вперед, к вящему неудовольствию паромной компании.

Наконец на французском берегу его отбуксировали в гараж, где он целых четыре дня состязался в красноречии с механиком, обогатив свой словарь многочисленными французскими идиомами, вряд ли употребляемыми в академических кругах.

Наконец он достиг Парижа. Фиби улетала на следующий день, и Дэниел бросился звонить мадам Брессон, умоляя ее проследить, чтобы Фиби всенепременно летела самолетом, а не вздумала бы составить компанию «этому молодому маньяку, разъезжающему в проржавевшей развалюхе».

Итак, когда Дэниел поехал в аэропорт встречать Фиби, Ли, естественно, отправилась домой. Ее грызла сердечная тоска. Дэниел уезжал с Фиби на неделю к родне в Мидлэнд, и при мысли о предстоящей разлуке Ли с трудом удерживалась от слез.

Но вот ее молодежь вернулась, и ей стало чуть легче на душе. Марк мог говорить только о постигших его неудачах, и Ли с Соней были вынуждены снова и снова выслушивать рассказ о его злоключениях.

— Тебе необходима приличная машина, — не выдержала наконец Ли. — Мое предложение — дать тебе три тысячи фунтов — остается в силе.

— Но почему бы тебе наконец не дать мне все семь? Представляешь, какое впечатление произвела бы на мистера Рейфа семитысячная машина?

— Его интересует только безопасность передвижения в ней. Надежной же может быть машина и за три тысячи.

— И даже за одну тысячу, если только уметь выбрать ее с умом, — поспешила вставить свое слово Соня. — Ты же кинулся покупать первое, что попалось тебе на глаза.

— Довольно! — Ли чувствовала, что назревает очередная ссора. — Соня, придержи язык за зубами.

— Мой автомобиль вполне надежен! — в ярости заявил Марк. — Коробка скоростей почти новая, тормоза никогда не отказывают.

— Машина, конечно, ни при чем, просто ты не умеешь ее водить, — выступила Соня.

— Замолчите оба! — в отчаянии воскликнула Ли. — А ты, Марк, подумай о моем предложении. Три тысячи фунтов тебе хватит за глаза, а пока можешь ездить с Фиби на моей машине.

С чувством вины она подумала, что ее предложение Марку не бескорыстно. Она так тосковала по Дэниелу! Мысль о том, что привязанная по вечерам к дому Фиби не даст им остаться ни на секунду наедине, была невыносима. А кроме Фиби есть еще и Соня… Не бывать им больше вдвоем, если только она не выйдет за него замуж. Но для столь важного шага она еще не созрела.

Неделю спустя, в конце рабочего дня, Ли позвонила Бренда Мулрой, главный компаньон в агентстве мод «Мулрой и Коллитт».

— Привет, Бренда. Чем могу служить?

— Ты уже нам сослужила хорошую службу. У тебя, Ли, прямо нюх на таланты. Спасибо, что направила ее к нам.