наговорить лишнего, ответил: «Да, возможно, вы правы, есть художники, что работают в более аккуратной манере, как Джамбеллино. Но Джамбеллино во время работы не хватают за яйца!» И, повернувшись, продолжил работать еще лихорадочнее. Уязвленный сенатор не нашелся что ответить и предпочел удалиться. Такова история, много говорящая не только о человеческой храбрости, но и о самой природе таланта этого художника.

Даже Пьетро Аретино пришлось испытать на себе нрав художника, на чей счет он тоже взял было привычку злословить. Тогда Тинторетто пригласил его в свою мастерскую, чтобы написать портрет. Аретино пришел и уселся позировать; Тинторетто же вытащил нож и решительно направился к литератору, который не на шутку испугался и даже начал кричать, пока не убедился, что художник хотел его просто предупредить: он начал с серьезнейшим видом измерять пропорции модели, используя в качестве мерной линейки свой нож. С того времени у Аретино отпала охота злословить о Тинторетто.

* * *

Теперь от дома Тинторетто через понте деи Мори (ponte dei Mori) по калле Ларга (calle Larga, «Широкой улице») выйдите на фондаменту де ла Мизерикордия (fondamenta de la Misericordia, «набережная Милосердия»), весьма популярную как у туристов, так и у самих венецианцев, особенно летом. Поверните теперь направо и пройдите набережную до конца, пока не пересечете понте деи Лустрафери (ponte dei Lustraferi). Слева при этом окажутся понте и калле дель Азео (calle de l’Aseo), где 1 февраля 1963 года разыгралась необычная драма. Прискорбный случай поколебал благопристойный ménage[41] лагуны, а ее герой – молодой художник, вследствие этого происшествия объявленный через суд душевнобольным, до сих пор вспоминается порой как…

Венецианский вампир

Отчаянные крики и призывы о помощи послышались в три с половиной часа пополудни. Редкие прохожие глядели в нерешительности, не понимая, стоит ли вмешиваться в «частное дело этой парочки», как объясняли они впоследствии. Мужчина и женщина были распростерты на припорошенной снегом брусчатке. Он яростно кусал ее за шею, вылизывая и высасывая раны. Кровь была повсюду: на одежде, на снегу, на камнях. Женщина кричала и пыталась вырваться, но мужчина крепко держал ее за руки.

Наконец один полицейский, находящийся не при исполнении, по имени Элио Бердоццо, вмешался, схватил маньяка за волосы и оторвал его от несчастной, которая, не помня себя от страха, с лицом, залитым кровью, как маска, укрылась в ближайшей остерии. Нападавший же тем временем вступил в жестокую схватку со стражем порядка. Присутствующие, уважая частную жизнь, по свидетельству очевидца, «не желали вмешиваться, поскольку полицейский был в штатском, и происходящее напоминало выяснение отношений» – между мужем и любовником или что-то в этом роде.

Собрав все силы, полицейский стряхнул с себя противника; тот убежал с окровавленным ртом. Но, перейдя мост и углубившись в калле дель Азео, столкнулся там еще с одной женщиной и попытался повторить нападение. Присутствующие и на этот раз не знали, на что решиться; но, побуждаемые подоспевшим Бердоццо, наконец вмешались. Молодой человек отчаянно сопротивлялся; но, будучи наконец обездвижен, неожиданно успокоился, впал в бесчувственное состояние и на все расспросы лишь едва слышно прошептал одно имя: «Мария».

Личность его была тем не менее установлена. Он оказался художником, тридцати одного года, родом с одного из островов лагуны. Из комиссариата полиции его спешно доставили в Оспедале (центральную венецианскую больницу) на предмет психиатрического освидетельствования. Которое показало, что, несмотря на «подавленное состояние», задержанный находится в «здравом уме». После чего ему было предъявлено обвинение в покушении на убийство.

Согласно показаниям знакомого, художник переживал личную драму: он был безнадежно влюблен в одну девушку, Марию К., которая даже не подозревала о его чувствах. Из-за чего он надолго впадал в депрессию. Вот и на этот раз, охваченный отчаянием, он вышел из дому с намерением броситься под поезд. Но, почти дойдя до станции, потерял сознание. Придя в себя, обнаружил, что распростерт на земле, а несколько неизвестных пытаются его связать. Несколько свидетелей подтвердили, что такой инцидент действительно имел место рядом со станцией.

Впрочем, его показания были путаными, невнятными и противоречивыми. Так, в один день он заявил: «Да, вот что я помню: двух женщин, похожих на Марию, а потом они превратились в чудовищ, которые пытались меня убить. И внутренний голос велел мне на них напасть». В другой раз он попросил отпустить его, потому что у него назначено свидание с Марией, но тут же поправился – речь идет не о женщине, с которой он должен встретиться на пьяцце Сан-Марко, а о дьяволе… Любопытно, что первую из женщин, подвергшихся его нападению, тоже звали Марией и она была родом с того же островка, что и художник.

* * *

Пройдите несколько шагов по фондаменте деи Ормезини (fondamenta dei Ormesini), сверните направо на калле дель Форно (calle del Forno, «Печная улица»), и дойдите по ней до одноименного моста (ponte del Forno), который выведет вас на фондаменту де ла Сенса (fondamenta de la Sensa). Ступайте по ней налево, перейдите через понте Россо (ponte Rosso, «Красный мост»), после чего перед вами справа откроется калле де ле Мунеге (calle de le Muneghe, «улица Монашек»).

Бедный Христос

На калле де ле Мунеге, в доме № 3281, в начале XIX века обитал один сапожник, Маттео Ловат, на которого временами нападала мания страстотерпчества. Во время одного из таких припадков религиозного самомучительства он оскопил себя, а во время другого – попытался распять сам себя на калле де ла Кроче (calle de la Croce, «канал Креста»), что в приходе Сан-Канчиано.

Бедный сапожник изыскал способ тихо-спокойно воплотить в жизнь свои намерения в собственном доме. Полностью раздевшись, водрузив на голову терновый венец и нанеся себе в подбрюшье рану ножом, Ловато умудрился прибить себя к кресту, прикрепленному веревками к балке дома, и выставиться в таком виде из окна, предлагая прохожим «насладиться» жутким зрелищем собственного распятия. Это случилось 19 июля 1805 года. Его сняли с креста и подлечили, но на следующий год он умер на острове Сан-Серволо, в сумасшедшем доме.

* * *

Ступайте дальше по фондаменте де ла Сенса. Слева откроются понте де ла Мальвазия (ponte de la Malvasia, «мост Мальвазин») и одноименная калле. Взойдите на мост и пройдите калле до конца. Она снова выведет вас на фондаменту деи Ормезини. Пересеките ее, чтобы подняться на одноименный мост. А спустившись с него, остановитесь перед большими воротами из истрийского камня, возвышающимися справа. Вы перед входом в «Новейшее гетто», Ghetto novissimo. В