шиворот — просто так, от скуки. Алекс, тогда еще просто Алеша, вытащил тряпку и ею же отхлестал пацана, а потом пошел к директору — тогда еще Олегу Петровичу — и молчал, молчал, молчал. Так и повелось: Марк помогал ему, а он Марку.)

Когда они зашли в холл, то увидели Елену и Антона, которые разговаривали у окна возле банкомата.

Алекс скривился:

— Опять этот петушок.

Не одному Марку не нравился новенький. Елена тоже была им недовольна: выставила руки и выговаривала что-то, будто защищаясь. Он сделал шаг навстречу, бросил в ее безразмерную сумку небольшую коробку и быстро пошел прочь.

— Антон! — она почти крикнула, но он не оглянулся.

Елена осталась у окна, залезла в сумку с подранными ручками и явно искала подброшенное. Топнула ногой и пошла прочь, не заметив, как что-то выпало из кармана.

Марк подошел и увидел картхолдер, из которого выглядывали купюры — он заметил пятитысячную. Оглянулся, но Елены уже не было. А до звонка совсем немного.

Алекс уже поднимал картхолдер.

— Я отдам, а ты иди.

Пока Марк шел по коридору, выложенному с обеих сторон зеркальными панелями, успел встретить Марию Дмитриевну, поздороваться с Анной Михайловной и напомнить Лине, что они забронировали актовый зал для репетиций на послезавтра. Подходя к классу биологии, он вдруг вспомнил, как мало времени ему здесь осталось, и едва удержался от того, чтобы не провести рукой по стенам, выкрашенным в теплый персиковый цвет.

(Хорошо, что родители не стали забирать его на домашнее обучение. Папа хотел: «Чтобы система не ломала личность». — «А ты уверен, что там есть что ломать? Так… личинка», — ответила мама и сама испугалась сказанного, поймав его взгляд. На следующий день купила ему приставку — не сказала за что, но они оба знали.)

Марк любил первое сентября больше собственного дня рождения, пусть он тоже выпал на сентябрь, но срединный, тот мерзкий сентябрь, когда уже отошло летнее благоденствие, но еще не началось бабье лето, — он был осенним мальчиком, который любил осень больше всего за то, что можно возвращаться в школу, усаживаться на свое место, видеть рядом Соню, на третьем ряду Алекса, на втором Другого и Билана, спереди Славу… Учителя все были давно знакомые, а если и незнакомые, то новички, и это они приходили в дом Марка, а не он попадал в новое место. Он знал всех учителей, даже тех, что не работали в их классе, он разбирался во всех школьных делах. Мария Дмитриевна была директором пять лет — Марк учился одиннадцать.

Войдя в класс, он тут же наткнулся на новенького на месте Геннадия Ильича и нахмурился.

Антон вещал:

— …Сегодня собираемся у меня. С вас бухло, с меня закуска. Без бухла не приходить, халявы не будет. Адрес пришлю в чат.

Прозвенел звонок. Геннадия Ильича все еще не было на месте, но на месте Геннадия Ильича был Антон. Марк возмутился:

— Уйди. Это неприлично.

— Марк ревнует! — выкрикнул Билан, и все засмеялись.

Он юркнул на свое место у окна и покосился на Соню, которая демонстративно смотрела мимо него. Перехватила его взгляд и выдала своим особым тоном, как будто выработанным специально для него, язвительно-нападающим:

— Я пойду.

— Зачем?

— Хочу. Можешь пойти со мной.

— У меня репетитор.

— Так перенеси.

Если перенести, то Марку не хватит ровно тысячи до Dynastes Neptunus. Он покачал головой:

— Это не для меня.

— Как знаешь, — тихо сказала Соня, отвернувшись к окну.

Тем временем Антон схватил со стола учебник и открыл не глядя.

— Как зовут биолога? Григорий Степаныч?

— Геннадий Ильич, — с первой парты хмыкнула Слава и улыбнулась той самой, кокетливой улыбочкой для мужчин-учителей. И эта туда же.

— Точно, старперское имя. — Он встал, провел по волосам характерным жестом биолога и зачитал: — Так вот. Спаривание.

Дверь открылась, и на пороге появился Геннадий Ильич. Он замер в проеме:

— И вам доброе утро.

Антон смешался на миг, его взгляд метнулся к окну, но уже в следующий момент он выдал нахальную улыбку:

— А говорили, у вас опаздывать не принято.

— И поэтому ты решил меня подменить? Благодарю. Может, еще и сегодняшнюю тему ответишь? Там не спаривание, правда. Анабиоз. Знаешь, что это? Готов?

Антон качнул головой и уселся на свое место. Геннадий Ильич кивнул Марку:

— Арбенин, доклад?

— Да, Геннадий Ильич.

Марк вытащил папку-планшет и вышел в центр класса. Он любил это — выступать на биологии, говорить, о чем ему нравится, видеть понимание в глазах класрука. Но класрук был недоволен (все из-за этого Антона) и постоянно вставлял свои вопросы, как будто испытывая Марка.

— Марк, давай уже с примерами.

Он вздохнул, отложил лист и продолжил:

— Хорошо. Лягушки вырабатывают глюкозу, которая не позволяет застывать воде, но при этом промерзают насквозь. Фактически на это время они умирают. Отсюда и название — анабиоз. Воскресение.

— Лягушка воскресе! — выкрикнул Билан.

(Билан и его постоянные выкрики были как кваканье лягушки в болоте — и не очень-то приятно, но в общий пейзаж вписывалось.)

— Ученые даже выкачивали кровь из собак и свиней, вливали физраствор, замораживали, а потом возвращали все на место. И функции восстанавливались в течение нескольких часов. Также был эксперимент с отрезанной головой кролика для проверки теории о том, что мозг тоже подлежит восстановлению и способен жить отдельно от хозяина. Вероятно, впоследствии мозг можно будет даже подсаживать животным.

— Это как в «Лобстере», — сказал Другой и окинул взглядом класс. Что, никто не смотрел? —Другой, конечно же, смотрел примерно все на свете. — Дикие люди.

— Как мы, — выдал Билан.

— Ужас какой, — вздохнула Слава. — Это живодерство.

(Что Слава потеряла в естественно-научном классе, Марк не представлял.)

— А медведи? — продолжал выпытывать Геннадий Ильич.

— Есть споры на эту тему, но все же большинство ученых считает, что медведи впадают в гипобиоз, а не анабиоз. Оцепенение под влиянием гипоксии и гипотермии. То же самое происходит у барсуков, енотов и енотовидных собак. А вот сурки или летучие мыши погружаются в глубокую спячку с сохранением функционирования организма.

— Между прочим, был случай, когда люди смогли выжить благодаря медитации. Помните, дети пропали в пещере с инструктором? Они себя перевели в режим пониженной активности. Это ведь тоже подходит.

(Слава не могла удержаться от того, чтобы не процитировать