– Итак, если я правильно вас поняла, лондонские газеты заинтересовались смертью моей кузины? – спросила она.

– Боюсь, все обстоит именно таким образом, – произнес Энтони виноватым голосом, будто принося извинения за все лондонские газеты.

После этого девушка снова замолчала, устремив взгляд на горизонт и, похоже, вновь погрузившись в собственные мысли. Энтони, получивший таким образом неожиданную возможность остаться в компании мисс Кросс, решил извлечь из этого максимум пользы и занялся наблюдениями.

Тот факт, что девушка чудо как хороша, никаких сомнений у Энтони не вызывал. Ему нравилось в ней буквально все: ее фигура и грация, то, как она гордо держит голову, тонкие запястья и стройные ноги – даже крохотные завитки темных волос за ушами. Впрочем, к чему перечислять все достоинства мисс Кросс? Куда проще сказать, что Энтони не находил в ней ни единого недостатка или изъяна. Более того, глядя на молодого человека, было нетрудно прийти к выводу, что Энтони влюбился в мисс Кросс по уши и считает ее той самой девушкой, которую мудрое Провидение подобрало специально для него – молодого холостяка Энтони Уолтона, – с тем, чтобы она всю оставшуюся жизнь холила и лелеяла его, заботилась о нем и журила, когда он того заслуживает. Чтобы окончательно убедиться в этом, ему оставалось вернуться в гостиницу и еще раз обдумать события сегодняшнего утра, воскресив в памяти дивные черты мисс Кросс и ее прекрасные карие глаза. К сказанному, правда, необходимо добавить, что подобные мысли относительно мудрого Провидения, зарезервировавшего для него некую особенную девицу, посещали Энтони на протяжении последних десяти лет уже целых двадцать три раза, и всякий раз, увы, оказывались ошибочными. Но уж теперь Энтони знал совершенно точно, что на этот раз никакой ошибки быть не может и мисс Кросс – та самая девушка, которая ему нужна и с которой он готов делить все радости и страдания этой быстротекущей жизни.

Короче говоря, Энтони продолжал размышлять на эту тему, и с каждой секундой его мысли приобретали все более восторженный характер.

Неожиданно девушка вынырнула из овладевшей ею задумчивости, так как, похоже, пришла к какому-то решению. Когда она быстрым импульсивным движением повернулась к Энтони, последний, к огромному своему облегчению, увидел, что она улыбается.

– Может, подойдете и присядете здесь на минутку, мистер…?

– Уолтон! – торопливо выпалил Энтони.

– Боюсь, я очень виновата перед вами, мистер Уолтон. Вы поступили очень благородно, разыскав меня и предупредив о том, что меня ждет. Я же повела себя с вами просто по-свински.

– Ерунда, – небрежно махнул рукой Энтони и, пройдя несколько шагов до небольшой полянки, опустился рядом с девушкой на зеленую травку. Как выяснилось, они сидели в крохотной низине, откуда до возвышенного скалистого берега было не более двенадцати футов. – Я поступил как должно. И это мне надо извиняться, а не вам. Наверняка я вел себя ужасно нетактично.

– Ни в малейшей степени, – сказала девушка с теплыми нотками в голосе. – И вообще: во всем виновата я. Но если вы простите меня, то мы не будем больше к этому возвращаться. А теперь устраивайтесь поудобнее, потому что я хочу воспользоваться представившимся мне шансом и поговорить с вами.

– С удовольствием, – с улыбкой ответил Энтони, устраиваясь поудобнее, то есть придвигаясь поближе к девушке. – И должен вам заметить, что я горд вашим доверием.

Девушка обхватила руками колени и вновь устремила взгляд в сторону моря. Энтони же, исподтишка разглядывая ее, обнаружил в ее профиле твердые заостренные линии, говорившие о решительности и смелости. На первый взгляд ей было не больше двадцати одного года, максимум двадцать два. Но крохотные морщинки в уголках рта, глаз, да и другие признаки, включая почти незаметные складки на лбу, свидетельствовали о том, что она не только обладала значительным жизненным опытом, но и успела уже пройти через нелегкие испытания, даже, возможно, страдания.

– Кажется, вы говорили, что мне требуется помощь, – наконец произнесла она, медленно выговаривая слова, как если бы очень осторожно и аккуратно подбирала их. – Что ж! К чему притворяться и утверждать, что мне ничего подобного не требуется? Да, мне нужна помощь. И хотя ни вы меня не знаете, ни я вас не знаю, мне почему-то кажется, что я могу доверять вам. Тем более мне не к кому больше обратиться. Здесь нет ни единой близкой мне живой души. Полагаю, вы в курсе того, что… что…

– Да, – мягко перебил ее Энтони. – Думаю, я знаю все факты.

– Я тоже так думаю, иначе вы вряд ли упомянули бы об этом. – Она повернулась к Энтони и некоторое время смотрела на него в упор своими большими карими глазами. – Но вы не знаете о том, мистер Уолтон, что сегодня утром инспектор из Скотленд-Ярда на протяжении двух часов буквально изводил меня своими кошмарными вопросами.

В этот момент Энтони показалось, что чья-то холодная и безжалостная рука болезненно сдавила ему сердце.

– Боже! Это правда? – пробормотал он. – Я действительно ничего об этом не знал.

Мисс Кросс кивнула. Потом открыла было рот, чтобы что-то сказать, но у нее задрожали губы, и она поторопилась отвернуться от Энтони. Одновременно по ее телу волной пробежала легкая дрожь. А потом, совершенно неожиданно, вся ее выдержка, помогавшая ей контролировать свои чувства даже во время полицейского допроса, в мгновение ока исчезла – возможно, по той причине, что девушка ощутила исходившее от Энтони сочувствие, – и она, закрыв ладонями лицо, разрыдалась.

– Кажется, он думает обо мне… очень, очень плохо… – пролепетала она в перерыве между рыданиями.

Энтони смотрел на нее в панике, не имея ни малейшего представления, что ему делать, поскольку не обладал богатым опытом по части успокоения плачущих девушек. А ведь она не только рыдала, но и намекнула ему, что инспектор увидел в ней подозреваемую. Так, по крайней мере, думал Энтони, считавший, что Маргарет Кросс относилась к тому разряду особ женского пола, которые могут дать волю слезам только по очень серьезной причине. И в самом деле, какая женщина станет лить слезы и откровенничать с совершеннейшим незнакомцем, если у нее нет для этого очень серьезных причин? Похоже, мисс Кросс и вправду очень одинока в этом мире. Не говоря уже о том, что она, судя по всему, из-за обрушившихся на нее бед исчерпала все свои душевные силы и теперь находится на грани нервного срыва.

Если разобраться, мужчины почти не способны выразить сочувствие рыдающей женщине в вербальной форме, зато обладают другими средствами сделать это. Вот и Энтони, повинуясь инстинкту, обнял мисс Кросс за плечи, притянул к себе и положил ее головку на свое широкое плечо. Она – тоже инстинктивно, как если бы видела перед собой мать, – прижалась к нему, продолжая орошать слезами рубашку молодого человека. Энтони хватило ума все это время хранить молчание и не пытаться лезть к ней с утешениями в виде глупых и жалких слов, хотя сомнительно, что ему удалось бы выдавить из себя хоть слово, даже если бы он этого и захотел. Возможно, из-за того, что в эти минуты он испытал благоговейное чувство, будто держал в своих руках некую святыню. Как бы то ни было, этот сдержанный и довольно хладнокровный бритт, видя уткнувшуюся ему в плечо темноволосую женскую головку и чувствуя исходящую от ее стройного тела дрожь рыданий, ощутил у себя в горле предательский комок и сам едва не уронил слезу.