Приставал ли он к ней?

Нет, только иногда шлепал ее пониже спины, если был немного в подпитии. В любом случае Элис Бротон почти всегда отсылала ее, когда он был дома.

Когда Люси спрашивали, цеплялся ли к ней Томми, она отвечала, что нет. Так как ее защищал Джек.

Эмили было приятно узнать, что у Люси был хоть один защитник в том доме; Джек, по ее мнению, всегда был лучшим из выводка. Поэтому она последнее время старалась, чтобы он не остался внакладе, и незаметно давала ему каждую неделю один пенни.

Но сегодня, даже более чем всегда, Эмили почувствовала беспокойство относительно Люси, поскольку лицо девочки заострилось и у рта залегли горестные складки. Старшая сестра спросила ее напрямую, когда они вошли в дом и поставили на кухонный стол полные сумки:

— Послушай, Люси, что с тобой? Твое лицо сегодня напоминает дождливые выходные.

— Я просто чувствую себя усталой, Эмили.

— Ты всегда чувствуешь усталость. Почему ты так устаешь? Она заставляет тебя работать?

— Не более чем всегда, просто мытье и уборка и всякая ерунда... Эмили.

— Ну-ну. — Эмили села на кухонный стул и тяжело вздохнула, вытаскивая шляпные булавки из шляпки, чтобы снять ее. Потом, воткнув их обратно, она взглянула на девочку, молча стоявшую у ее колен, и резко сказала: — Ну, говори, что ты хочешь сказать!

— Могу я переехать сюда и жить здесь с тобой?

— О, Господи. Люси, — Эмили закрыла глаза и покачала головой, — сколько раз я тебе говорила, что я просила мистер Мак-Гиллби бесчисленное количество раз, но он все время отвечает, что мы должны заручиться согласием отца, потому что если мы заберем тебя оттуда, то могут возникнуть неприятности. И ты знаешь, что это так, потому что отец оставил тебя на попечение Элис Бротон. И у нее есть уведомление о половинном жалованье, чтобы доказать это. И таково было решение отца.

— Послушай. — Эмили взяла Люси за руку. — Я знаю, что кажется, будто отец еще долго не приедет, но нужно набраться терпения. Ну давай, развеселись, никогда не вешай носа! Давай разберем свои покупки, а потом выпьем по чашечке какао. — Она расправила плечи и добавила: — И мы будем пить его в гостиной у камина, хорошо?

Когда, спустя некоторое время, сестры сидели на коврике перед камином, пили какао и улыбались друг другу, Эмили сказала:

— Разве не здорово?

Улыбка исчезла с лица девочки, а в ее глазах отразилась такая тоска, что у Эмили сжалось сердце, а Люси сказала:

— Да, это как в раю.

Они молча смотрели друг на друга, потом Эмили тихо пробормотала:

— Я сделаю все возможное. У меня есть кое-что в запасе, я сделаю все, что смогу.

Потом они сидели молча, Люси с опущенной головой, а Эмили, подняв голову, оглядывала комнату. Это была красивая комната, радовавшая глаз. В ней размещались плюшевый гарнитур из семи предметов, а также сервант со стеклянными дверцами, стоявший в углу, в котором был большой чайный сервиз, и пианино у стены напротив камина. Сеп сказал, что она должна начать учиться игре на пианино, и она обязательно это сделает. Да, ей хотелось бы играть на инструменте; она будет чувствовать себя образованной. В углу стоял письменный стол, письменный стол Сепа, как она называла его, а перед окном размещался маленький полированный дубовый столик, на котором стоял красивый цветочный горшок с аспидистрой. Пол был покрыт настоящим ковром, а у камина лежал коврик, на котором они сейчас сидели, не самодельный, как у многих, а купленный в магазине. Все в комнате сияло чистотой. Не проходило ни дня, чтобы она не протирала каждую вещь в доме, а раз в неделю Эмили все полировала. И каждая минута работы доставляла ей удовольствие. Эмили никогда не хотела покинуть этот дом и... и более того, не было необходимости покидать его.

Эмили опустила голову и смотрела на чашку с какао. Она знала, что недалеко было то время, когда Сеп что-то скажет ей. И что она ответит ему? Она должна серьезно это обдумать. Неужели она не обдумывала это неоднократно! Если она не даст ему ответ, которого Сеп ждет, то кто-нибудь другой даст, потому что мистер Мак-Гиллби занимает положение, которое любая хотела бы разделить с ним; помимо того, что он владелец дома, он еще и десятник в доках... Жаль лишь, что такой старый.

Когда девушка резко поднялась, Люси вздрогнула от неожиданности. Эмили направилась к кухонной двери, говоря:

— Ничего себе, сижу здесь и теряю время, когда мне еще надо готовить обед.

Хотя Эмили и ждала этого - разговора о том, что было у обоих на уме, - она была удивлена, потому что это случилось в тот же субботний вечер. Девушка уже собиралась идти спать, когда Сеп неожиданно сказал:

— Сядь, девочка.

Он часто говорил: «Сядь, девочка», но сейчас его голос звучал совсем по-другому. Сепа не было дома почти весь вечер, а когда он пришел, Эмили уловила запах пива. Но он не был пьян, ничего подобного. Сеп обещал ей, что никогда больше не будет напиваться, потому что это «игра для балбесов», но он будет выпивать свою пинту, когда захочет. И Эмили согласилась с этим. Все мужчины, кроме пустомель, любят выпить пинту пива и не становятся от этого хуже.

Как всегда, когда Эмили была слегка обеспокоена, она сцепила руки, положила их на колени и сидела, глядя на Сепа, а он смотрел на нее. Ее разум подсказывал, что он довольно привлекателен: лицо слегка квадратное и румяное, глаза карие, рот красиво очерчен. Кроме того, он сбрил усы и теперь выглядел моложе. Когда Эмили впервые увидела его, кончики усов были натерты воском, но потом он срезал их. Вскоре после смерти миссис Мак-Гиллби Сеп стал тщательно бриться, из-за чего выглядел лучше... Но все равно ему было тридцать пять лет!

Сеп наконец заговорил:

— Знаешь что, Эмили? У меня такое ощущение, что жены нет уже три года, а не три месяца; по правде говоря, мне иногда кажется, что ее вообще не было. Ты можешь это понять?

И снова, как всегда, когда Эмили волновалась, она только молча кивнула.

— Послушай, я не хочу тебя пугать, но я не думаю, что ты испугаешься. У тебя есть голова на плечах, и ты знаешь, что к чему. А раз это так, то ты должна знать, что я неровно к тебе дышу, Эмили, и это чувство возникло не сегодня и не вчера, оно существует уже давно. Жена, должно быть, понимала это. Да, — он отвернул голову в сторону, — по ее поведению я понимал, что она прекрасно знает. Но Господь знает, что ни словом, ни взглядом я не давал тебе понять, что я чувствую. Правда? Ответь честно.

Девушка еще раз кивнула.

— Хорошо. Больше я не буду ходить вокруг да около. Я хочу жениться на тебе, Эмили! Подожди, — он поднял руку, — не говори, что ты слишком молода, а я слишком стар для тебя; я не старик, я молод, как может быть молод мужчина, а именно это имеет значение. А ты... ну, я знаю, что тебе всего шестнадцать, но мы можем подождать еще несколько месяцев, пока тебе не исполнится семнадцать, а потом, что ты скажешь потом, Эмили? Что ты скажешь?