В доме тишина. Я лежу на кровати с закрытыми глазами и не имею ни малейшего желания шевелиться. По-хорошему нужно умыться, привести себя в порядок и попытаться поговорить с Ярославом. Мне хочется поскорее подписать все документы. Ведь он, наверняка, ждёт от меня того же, что и все — отказа от наследства в свою пользу, а оставляя в живых — рискует. Что же в этой земле такого? Вопросы кружатся в голове нестройным ульем, не давая нырнуть в спасительный сон.

Неожиданно дверь в комнату открывается, и я слышу звон посуды. Серьезно? Ужин в постель — это слишком роскошно для узницы. По запаху одеколона понимаю, что еду принёс сам Ярослав. Поднос становится на тумбочку возле кровати. Чувствую спиной, что мужчина не отрывая от меня взгляд, берет стул, ставит его совсем рядом и садится.

— Я знаю, что ты не спишь, Вася, — он делает паузу, ожидая моей реакции, — Поешь, а потом мы поговорим.

— Я не голодна, — отвечаю, не поворачиваясь, слышу шумный выдох Ярослава, а сама холодею от страха. Зачем я его злю? На что нарываюсь?

— Хочу, чтобы ты сейчас включила голову и постаралась оценить степень моего желания общаться нормально. Не создавая лишнего стресса для тебя, и не теряя моего времени, — его голос приобретает оттенки командной стали, — Я не собираюсь тебя уговаривать. Просто начну применять более неприятные методы достижения результата.

— Убьешь меня? — резко разворачиваюсь к нему, подтягиваю под себя ноги и сажусь на подушку, — Так ты просто дай мне ручку и где подписать. Да не теряй время. Зачем ещё и еду притащил? Все, кто меня любят, давно уже там меня ждут, — в горле начинает першить, глаза перестают видеть от подкативших слез. Пожалуйста! Да, да! Заберите меня! Почему все бросили? — Я не собираюсь отрабатывать твоё великодушие, — стараюсь убить Ярослава презрительным взглядом. Но в ответ вижу лишь лёгкое раздражение.

— Тебе, — он наклоняет корпус вперёд и теперь легко может дотянуться до меня руками, — Очень повезло, что ты — непуганая дура, сейчас говоришь именно со мной. Чтобы добиться чего-то от женщины, никто не приставляет к ее голове ствол. Ей делают больно морально или физически. И поверь мне, лучше быть мёртвой куклой, чем живой и поломанной, — от его тихого, почти вкрадчивого голоса по спине и рукам бегут крупные мурашки. Слёзы высыхают. Он не угрожает, он констатирует факт. Чем могло бы обернуться для меня неуместное желание показать характер.

— Почему ты помогаешь мне? — спрашиваю шёпотом, тону в его вспыхивающих в сумерках комнаты карих глазах и абсурдно думаю о том, что они красивые. Даже, когда заставляют кровь застывать в венах, а сердце при этом стучать быстрее.

— Потому что не люблю случайных жертв, — суёт мне в руки поднос, — Ешь, я сказал.

На подносе тарелка с пловом и стакан сока. Выглядит достаточно аппетитно, пахнет тоже. Хочу выпрямить ноги, чтобы сесть поудобнее и действительно поесть. Но неожиданно икру прознаёт тысяча острых игл. Аааа! Прикусываю щеку изнутри, чтобы реально не закричать. Судорога. У меня бывает. Я неловко вскидываю руки, чтобы обхватить больное место пальцами и совсем забываю о подносе. Он со звоном опрокидывается на пол. Сок выплескивается Ярославу на джинсы и стакан падает на пол. Разбился. С ужасом поднимаю глаза от осколков на мужчину. Замечаю, как часто вздуваются его ноздри, как плотно стиснуты зубы, он смотрит на меня, не мигая.

— Ты… — проглатывает слова, со свистом выдыхает, резко вставая на ноги. Я сжимаюсь и закрываю от ужаса глаза, игнорируя ослабевшую боль в ноге. Хочется закричать, что я не специально, но язык, словно прирос, — Подписывай живо, — что-то лёгкое падает на кровать. Открываю глаза и вижу папку с документами, — Ты в состоянии сделать четыре росчерка, — цедит сквозь зубы Ярослав и протягивает мне ручку. Я беру ее в свои дрожащие пальцы и кладу документы на колени, — Подпись на каждой странице.

Почерк не слушается, стараюсь делать штрихи ровными, но буквы все равно косые. Ставлю последнюю и Ярослав выдирает предметы из моих рук.

— Похоже, что я сильно переоценил возможности твоего мозга, — смеряет меня ледяным взглядом, — Мне надо уехать, а тебе ещё подумать над поведением. По всем вопросам можешь обращаться к Георгию.

Снова хруст битого стекла под его ботинком и хлопок двери.

Он меня не тронул! Мог, имел право и не тронул…

Ярослав

— И все-таки, молодежь, — седой мужчина наклонятся над бильярдным столом, прицеливается, делает точный удар, загоняя в лузу сразу два шара, и задумчиво продолжает, — Удивительное сейчас время. Возможностей.

Миша внимательно следит за нашей игрой, сидя в кожаном кресле, и пьёт коньяк. Князь признаёт только его и другого алкоголя в его доме не держит.

— В моем положении — даже жену было иметь не положено. Детей мне своих пришлось припрятать, — разговор складывается нетипичный. Обычно Князь любит получать ответы на свои вопросы. А сегодня — как на исповеди. Брат хмурит брови и крутит в руках бокал — он очень не любит, когда неясен расклад.

— Не знал, что у тебя, Федор Петрович, дети есть, — обхожу стол по кругу и тоже бью. Шар проходит рикошетом.

— Так случилось, Ярослав, так случилось. И вышли так себе… — Князь задумчиво натирает мелом конец кия, — Сын Павел покинул мир вовремя, — я замираю, а Миша заметно подаётся вперёд, — Ну да, как говорится, от осинки… — целится, и в этот раз мажет мимо лузы, — Так вот… Первый раз он по-малолетке присел. Когда вышел, я ему бизнес подарил. Тот самый завод ваш. Думал, что опомнится, может даже женится, — Федор Петрович подходит к столу рядом с Михаилом, берет свой бокал и опрокидывает в себя залпом, даже не поморщившись, — Но он играть начал. Да не с кем-нибудь, а с самим Королевым. Справедливый мужик Владимир был, — Миша на автомате наполняет Князю пустой бокал, — Ну, давайте, за него что ли. Ещё налей, — кивает брату на мой бокал. Я подхожу к столу, и мы молча выпиваем, — Спустил Павел все к чертям, — завершает мысль и выдыхает.

— Так, получается, что бизнес ты отцу вернул? — задаю вопрос «в лоб», а Князь усмехается.

— Нет, конечно. Он был безнадёжен. Уже через пол года снова сел. Я только сам завод назад выкупил, а земля осталась в руках Королева. Иначе, Павел построил бы там ещё один блядушник. А ты — молодец, — Федор Петрович обращается к Мише, — Я думал, что, по стопам отца пойдёшь. Но когда ты за пол года переквалифицировал проституток в менеджеров и прачек… Понял, что ошибся. Всем Павел мешал, на дно свое тянул…

— На тебе отец? — Мише важен ответ. Он — единственный, кто так и не поверил в версию с инфарктом.

— Время ему пришло, — Князь отвечает брату, смотря прямо в глаза, — А сегодня днем ко мне Настасья Ивановна жаловаться прибегала, — резко переводит он тему, — Говорит, что не по справедливости Владимир наследство отписал. Любовнице молодой, вместо законной жены, — от этих слов все мои внутренности скручивает, и я начинаю дышать чаще, — А ты, — Федор Петрович опускается в кресло и внимательно сканирует каждую мою реакцию, — Значит, решил защитить девушку, — берет в руку свой бокал, крутит в нем жидкость и делает глоток, — Так дела не делаются, Ярослав.