— Земля уже принадлежит нам, — говорю с нажимом, а Князь вальяжно откидывается на спинку кресла, — И девушка пока под моим контролем побудет. Если бы кто-то Владимира не завалил, мы бы сегодня выкупили гектары, — облокачиваясь спиной на край бильярдного стола и складываю на груди руки, — Ты Федор Петрович, можешь получше нашего ответ знать. Может быть, Владимиру тоже «время пришло»? — мы скрещиваем с ним взгляды и давим друг друга. Дед и внук.

— Я не при делах, — Князь даже вскидывает ладони вверх, — Мои люди работают. Мотив ищут личный. Заказняк снайпер бы «снял», а здесь… «со вкусом» в лобешник.

— Мы услышали тебя, — брат встаёт из кресла и с небольшой заминкой подаёт руку хозяину дома, — Спасибо за откровение.

— Работай, Михаил, и не нарывайся сильно. Я не вечен, — жмёт протянутую ладонь, — А ты, Ярослав, если девочка дорога, женись. И по нашим законам ее закроешь, и по мирским. Иначе — тебя могут переиграть.

—

— Я подумаю, — мне хочется оставить эту мысль без ответа, засунуть ее поглубже и никогда не доставать. Потому что она мне охренеть как нравится.

— Может, доиграем, — Князь кивает в сторону бильярдного стола, — Рисунок красивый.

— Надо ехать, Федор Петрович…

— Тогда на связи, — протягивает мне руку. Жму ее «на автомате» и выхожу из комнаты в след за братом.

Мои мысли дома. Нервно проверяю телефон — звонков от Гоши не было. Значит, там все в порядке. Несмотря на всю свою злость на выходку Василисы, я признаю, что держится девушка достойно. А видел в своей жизни я разное.

— Ярый, ведь Фёдор Петрович прав, — усмехается брат, — Готов чужую бабу в паспорт вписать?

— Помолчи… — единственное, что я могу сейчас ответить на провокацию Михаила.

Меня раздирает. Право взять ее манит, и мне уже почти наплевать на то, кто был до. Но это значит — сломать девочке жизнь навсегда, лишить выбора. Отпустить ее не получится. Да и какой мужик захочет отпускать «свое»? Это насилие. Оно бывает разное. И психологическое бывает гораздо больнее физики. Я хочу ее отпустить. Не смогу смотреть на затаившиеся в глубине глаз отвращение или страх. Тем более не хочу, чтобы она думала, что платит мне за что-то долг. Это ещё хуже.

Оставшуюся дорогу проезжаем, думая каждый о своём. Мой дом первый. Он новый. Брат остался жить в отцовском. Киваю Мише на прощание, выхожу из машины и захлопываю дверь. Нам с ним сегодня есть о чем помолчать. Только сейчас на свежем воздухе замечаю, что пьян. Несильно, но ощутимо. В темноте веранды вижу огонёк сигареты. Гоша. Подхожу и приваливаюсь к брусу.

— Угостишь?

— Ты же бросил? — бровь дёргается вверх, — Как съездили? — достаёт из пачки сигарету и подаёт мне. Я отмечаю лёгкий тремор его пальцев.

— Нормально… — прикуриваю от его сигареты. Это привычка, даже если есть зажигалка, — Как Василиса?

— Не выходила. Свет не включала. Я один раз проверить заходил, пакеты с одеждой оставил. Спала, — друг со злостью откидывает в сторону бычок, — Сука — Королев. Даже после смерти нагадил, — мне не нравится его резкость, — Уговор был, Ярый, что никто к ней не подходит! — Гошу снова подрывает.

— Это — форс мажор! — я повышаю голос. А в голове красной лампочкой мигает мысль, что когда-нибудь Василису будет обнимать другой мужик.

— Давай ее увезём. Другой паспорт, страна. Я с ней уеду, — друг уже стоит передо мной в полный рост и сверлит горящими глазами.

Это же выход. Нет? НЕТ! И я озвучиваю решение вслух…

— Вася станет моей женой… — в глазах Гоши ядерный взрыв.

Он делает шаг ко мне, сгребает в кулаки воротник поло. Одно движение, и это — удушающий. Открываю от себя его руки.

— А у неё ты спросил? — едко интересуется и сплевыет в сторону, — Или заставишь? — усмехается, стараясь ударить больнее, — У тебя больше не звенят в ушах их крики?

— Уйди нахер, — выдыхаю ему в лицо.

— А то что? — Гоша нарывается, я вижу, как у него припекает.

— Домой езжай. Я. Сказал, — разворачиваюсь от него и иду в дом, — Рабочий день завтра в десять, — в спину мат и глухие удары. Имеет право.

Не включая на кухне свет, нахожу в холодильнике бутылку водки. Запрокидываю голову назад и делаю несколько глотков прямо из горла. Горло обжигает. Часто дышу. Стоп. Так дальше нельзя. В доме девушка, и случайные пьяные выходки не добавят мне перед ней бонусных очков. Неожиданно за спиной слышится шорох, зажигается верхний свет, и раздаётся женский испуганный вскрик. В дверном проёме я вижу растерянную, уже готовую сбежать Василису.

— Проголодалась все-таки? — стараюсь говорить мягко, чтобы не спугнуть.

Девушка замирает в нерешительности, прикусывает белыми аккуратными зубками нижнюю губу, опускает голову и кивает.

Она переоделась в купленные вещи — первое, что нашли парни в ближайшем магазине. Костюм ей велик. Футболка с широким горлом оголила плечо, а короткие хлопковые шорты почти не видны под ее краем. Стоит босая и переминается. Моя нетрезвая воля плавится. Мысленно я уже спускаю бесформенную тряпку с ее плеч и зацеловываю их. Потом шею и эти ее покусанные губы, которые сейчас робко подрагивают. Они что-то мне говорят. Пытаюсь уловить смысл слов.

— …в комнате с подносом случайно вышло. У меня просто ногу свело. Я убрала все, — проговаривает поток мыслей скороговоркой и ждёт моей реакции.

— Ты умеешь готовить? — прислоняюсь спиной к холодильнику, используя его в качестве якоря. Потому что мне до безумия хочется сократить расстояние между нами. Руки чешутся подхватить ее под бёдра, посадить на стол и утолить совершенно другой голод.

— Вполне, — она смущается, — Что-то простое. Ну там макароны, сосиски, суп. Курицу запечь.

— Сделай нам бутерброды и чай, — сажусь на самый дальний от неё стул, наблюдая, как Василиса делает несколько шажков в глубь кухни, — Ветчина в холодильнике, хлеб в шкафчике. Ты можешь брать все, что тебе потребуется.

Василиса

Кухня была красивой, большой, с окном на улицу, как в американских сериалах, но воздуха все равно не хватало. Ярослав давяще заполнял собой пространство, как газ. Разреженый, сдувающий лёгкие, он грозил полноценной гипоксией, не давая сделать глубокий вдох без головокружения. В эту минуту Ярослав стал полноправным центром Вселенной. Каждый шаг под его пристальным взглядом был равен подьему в гору. Зачем я спускалась? Совершенно не уверена, что смогу проглотить что-то кроме чая, даже несмотря на то, что почти сутки ничего не ела. Сбежать от этого мужчины в темноту спальни было бы сейчас лучшим решением, но я не могла. Внешне Ярослав выглядел спокойным, даже приветливым, но глаза… В них можно было утонуть. Блестящие зрачки догоняли размером радужку — то ли пьяные, то от под кайфом. Я часто видела такие у ребят из компании Алана. Сама же всегда четко следовала правилу безопасности — не пила алкоголь в большой компании и ни разу не пробовала ничего серьезнее сигарет. Да и с табаком мы не подружились. Это было баловство, чтобы позлить сначала брата, а потом парней. Но иногда мне нравилось чувствовать, как горячий дым обжигает связки, как голос становился от этого ниже, сексуальнее, расширяя диапазон и позволяя исполнять песни в оригинальном регистре. Ко всем сумбурным ощущениям примешивалось ещё одно — стыд. Мне было неловко надевать купленную чужими людьми одежду, крадучись, спускаться на чужую кухню, чтобы незаметно что-то скушать из холодильника. Сейчас я стояла, пойманная на месте преступления и просто кусала губы.