– Знаешь, в чем отличие чародеев от других магов и ведьм? – Эв невозмутимо доплетал последние руны.

Я знала. Там все было просто. Обычный маг работает извне: обращается к стихии, пропускает ее через себя. Ведьма вкладывает свою силу в предмет или объект. А чародеи обращают силу объекта против него. Именно из-за этого с Дашиллом у всех многочисленных королевств отличные или нейтральные, как у Леории, отношения. Леория надеется на чары божественных даров, как мне кажется. Остальные всерьез опасаются в случае нападения на Дашилл отправиться к предкам, получив собственной силой в лоб.

– Только поэтому? – Эв закончил плетение.

Не только. Королю служат тени – избранные чародеи, которые значительно сильнее обычных. Именно эта сила превращает их в чудовищ. Быстрых, сильных, смертоносных. Но чародеи вроде бы не жаловались. Насколько я помнила, у них считалось честью стать тенью короля. Чудаки ненормальные! Безусловно, служить правителю – честь. Но не в чешуе же?

– Правильно, – кивнул Эв, – никому не хочется встретиться с этими змеями.

Эв не шутил: тени напоминали огромных змей с собачьей мордой, рогами и гривой.

– Ну что же, все не так плохо, как я думал. – Эв протянул руку, приглашая подойти. – Что у чародеев со стихийной магией?

– Способности к стихийной магии есть, но как стихийные маги они очень слабы. Обычно силы хватает на пару заклинаний, – вспомнила я выдержку из какой-то книги.

Темный удовлетворенно кивнул:

– Ты много знаешь о чародеях, тебе будет проще принять правду.

Я шагнула во внутренний круг и вопросительно посмотрела на Эва. Что за странные намеки?

– Какую правду?

– Скоро узнаешь. Становись передо мной, спиной ко мне. И ничего не бойся.

Я послушно повернулась. На плечи легли теплые широкие ладони.

– Просто стой на месте и делай, что я говорю.

Осветительные кристаллы под потолком медленно погасли. Осталось лишь сияние золотых кругов и рун на полу. Оно отделяло нас от темного зала.

В черных углах уплотнялась тьма, клубилась, сжималась и… И светлела, становясь прозрачными фигурами, которые, метнувшись к кругу, отступали. В тот краткий миг, когда они касались защиты, я видела лица призраков. Я придвинулась ближе к теплому и живому магу смерти, подальше от мелькающих на границе света лиц. Я угадала, контур был предназначен для вызова. Но почему тогда мы внутри?

– Мне всегда казалось, что в контуре должен быть призрак, а не маг, – прошептала я.

– Если ты некромант, то да, в пентаграмму сажают несчастное привидение. А так как ни один из нас не обладает этим даром, сидим в контуре мы, – со смешком пояснил Эв, чуть сжал пальцами мои плечи. – Привыкла?

– Да, – уверенно кивнула я.

– Хорошо. Тогда зови мать или отца.

– Зачем? – Я попыталась обернуться, посмотреть на Эва, но сильные руки мне не позволили.

Нет, я очень хотела увидеть родителей. Но беспокоить их души ради простого «здрасте»? Это уже слишком!

– Вам нужно поговорить. Если вызову я, им будет… нехорошо. Даяна, тебе надо услышать правду от родных. Если расскажу я, ты не поверишь, – вздохнул темный. – К тому же у твоей истории есть как минимум два варианта предыстории, и я не знаю, какой из них верный.

– А ты попробуй! Расскажи. Я выслушаю. Вдруг все не так страшно?

– Вот упрямая. – Рука Эва соскользнула с плеча, легла поперек живота, макушки коснулось теплое дыхание склонившегося темного. – Это чтобы ты от радости не выпрыгнула из контура в лапы призраков.

– Я не кузнечик, чтобы по комнате прыгать, – фыркнула я.

В объятиях этого медведя я чувствовал себя на удивление уютно.

– Хорошо, не кузнечик, главное в обеих теориях: ты чародейка. Кольца подтверждают, что ты ребенок двух чародеев.

– Я светлый…

– Кто-то обещал выслушать? – выдохнул в макушку Эв, плотнее притягивая к себе.

– Ладно, слушаю, – согласилась я.

Теория с кольцами выглядела дикостью. Мама бы точно написала про принадлежность к чародеям!

– Ты чародейка, именно поэтому вызвала демона. И изменила внешность мары, Волдемару тоже досталось.

Я обеспокоенно заерзала. Слова Эва все больше походили на правду. Демоны слушают тех, в ком есть магия чародеев. Конечно, Брендана он мне не отдал, но, может, я как-то не так приказывала? Идем дальше – мара. Мары, видимо, умеют менять внешность. Я испугалась и… А призраки исчезают…

Нет! Не верю! Я знаю Эва пару часов! Неизвестно, что у него на уме. И…

Я обреченно вздохнула. Эв прав, мне нужно услышать это от мамы.

– Что мне делать?

– Позвать, всем сердцем, всей душой.

– Вслух?

– Как хочешь.

Эв вернул руки на мои плечи, отступил. Захотелось прижаться к нему. Потому что неожиданно в горле пересохло, коленки мелко задрожали. Я увижу маму. Светлые боги! Неужели действительно увижу? А вдруг не получится?

– Все у тебя выйдет. – Эв снова наклонился, обнял, окутал теплом. – Зови.

– Мама! – Голос прозвучал комариным писком. – Мам!

Не получилось? От обиды хотелось разреветься. Но я стиснула пальцы так, что ногти впились в кожу, и позвала:

– Мама!

Тьма в углу напротив нашего защитного контура сгустилась. Из ее центра вылетел огонек, увеличился, и к сияющей золотом стене света шагнула мама. Она печально улыбалась, жадно рассматривая меня. Мама ничуть не изменилась: те же кудрявые непокорные волосы, которые постоянно выбивались из строгого пучка, аккуратное скромное платье. Ну и что, что она прозрачная. Мама… Мамочка!

Я дернулась к ней. Руки Эва удержали, не дали шагнуть сквозь контур.

– Мама! – тихо прошептала я, по щекам побежали слезы.

– Не надо, Даяна, не грусти. Со мной все хорошо. Очень скоро я отправлюсь на перерождение. Мы с папой сможем встретиться в новой жизни, – тихо заговорила мама. Ее взгляд метнулся к моей руке. – Ты его надела… Миранда не отдала тебе письмо?

– Отдала, – я вытерла тыльной стороной кисти слезы, – после кольца. А второе еще раньше вручила жениху, которого выбрала сама.

Мама с надеждой покосилась на пальцы Эва и, не обнаружив кольца, нахмурилась.

– Это не Эв. Она заключила помолвку с Бренданом Стадтом, у его отца летний дом неподалеку от нашего. Его родители все время ездили верхом мимо, помнишь?

Мама кивнула и спросила:

– Он тебе не понравился?

Я невесело усмехнулась:

– Вряд ли может понравиться человек, который считает тебя рыжим привидением.

Глаза мамы гневно сверкнули.