ритуалистов. В церквах Англии снова после длительного перерыва начали выставлять свечи на алтарях, часть священнослужителей отправляли культ в нарядном облачении, вернулись к католической литургии, лишь несколько видоизменив ее, употребляли ладан.

Таким образом, ритуалисты пытались придать богослужениям оттенок мистицизма, потусторонности, таинственности, фанатизма. Некоторые священнослужители стали исповедовать своих прихожан, что показалось особенно возмутительным протестантскому «низкому» крылу церкви.

Оксфордское движение положило начало и такому, до того не существовавшему в Церкви Англии явлению, как институт монашествующих. В 1841 г. были пострижены в монахини две первые женщины (ныне в Церкви Англии существует несколько мужских и женских монастырей). Институт монашествующих существенным образом отличает англиканство от других протестантских церквей.

Настаивание на божественном начале церкви, возвышение ее над государством и обществом, усиление элементов мистицизма и фанатизма — все эти нововведения в догму и культ англиканства имели непосредственное отношение к его социальной доктрине, были призваны играть особую социальную роль в интересах правящих классов и в особенности в интересах влиятельной землевладельческой аристократии. Как отмечает один из английских исследователей этого периода, «философия трактарианцев явилась апологетикой землевладельческих классов. Она противостояла коммерческому духу»[23]. Но тут дело не только в том, что идеология трактарианцев «противостояла коммерческому духу». Пытаясь отмежевать церковь от социальных недугов капитализма, трактарианцы обратили свой взор назад — к эпохе, предшествующей не только индустриальной революции, но и Реформации, к эпохе безраздельного господства католицизма.

Социальная доктрина Оксфордского движения призывала верующих отгораживать себя от «грешной земли» и все внимание сосредоточивать на «царстве божием». Трактарианцы учили, что общественная несправедливость и зло не могут быть излечены усилиями людей путем реформ и революционной деятельности. «Какое дело нам… христианам, до надежд и опасений мира сего, какое дело, нам до планов о переменах… или мечтах о реформах», — восклицал Ньюман[24]. Учиться покорно переносить трудности — вот настоящее призвание христиан. Бог наказывает бунтарски настроенных людей. Неурожай 1847 г., Пюзи толковал как наказание бога. Он также советовал бедным восхвалять бога за то, что тот «выбрал их из этого несчастного мира для вечных богатств своей милости». Трактарианцы резко осуждали всякие попытки восстания против существующего порядка. Ньюман говорил о «нарастании злобного недовольства», которое он наблюдает в «восстании низов против существующей власти», как о прямом нарушении Священного писания.

Вдобавок к своей ярко выраженной реакционной социальной доктрине трактарианцы пытались в качестве социальной демагогии осуществлять целый ряд мероприятий благотворительного характера: создавали общества для работы среди отдельных слоев населения — моряков, проституток, организовали дома для сирот, выдавали бесплатные обеды нищим и т. д. Вся благотворительная работа, однако, была подчинена единой цели — внедрению религиозной идеологии. Трактарианцы резко выступали против попыток государства вмешиваться в благотворительную работу, решать некоторые социальные проблемы законодательным путем.

Для правящих классов социальная доктрина трактарианцев в целом была приемлема, однако католическая направленность учения, на которое эта социальная доктрина опиралась, шла вразрез с протестантской традицией англиканства. Кроме того, возрождение католических эле! ментов в англиканстве усилило враждебность народных. масс против государственной церкви, ибо большая часть английского народа, воспитанная на традициях религиозной ненависти, с подозрением относилась ко всему, что исходило из «Рима», что можно было охарактеризовать как «папизм».

Оксфордское движение усилило распри между «высокой» и «низкой» церковью, поэтому понадобился строгий государственный контроль над англиканством для сохранения целостности государственной церкви. В 1835 г. парламент создал государственную комиссию Духовных уполномоченных для выработки проекта реформы Церкви Англии. Эта реформа не предполагала догматических и литургических перемен, а касалась главным образом юридического и материального статуса церкви. В результате усилилась зависимость церкви от государства в финансовом отношении. С 1837 г. Духовные уполномоченные стали постоянно действующей парламентской комиссией, на которую возлагалась ответственность за использование церковных средств.

В противовес трактарианской социальной доктрине, которая отражала в основном интересы землевладельческой аристократии, пуританское крыло церкви Англии выдвинуло свою пробуржуазную социальную программу в форме христианского социализма.

Основоположниками этого движения были священники Церкви Англии Фредерик Морис и Чарлз Кингсли, а также англиканцы-миряне: юрист и член парламента Томас Хюдж и юрист Дж. Лудлов.

В 1837 г. Фредерик Морис издал книгу «Царство божие», в которой пытался приспособить революционное настроение народных масс к христианской идеологии. Он проповедовал, что в царстве Христа нет места для классовых распрей, нет разницы между богатыми и нищими, угнетенными и эксплуататорами; что Христос является государем всех без исключения людей. Царство Христа явилось для Мориса воплощением мечты утопических социалистов о справедливом обществе. Он писал, что разделяет мечты Р. Оуэна, Ш. Фурье и Л. Бланки, однако, в отличие от них, он не считал необходимым строить идеальное общество на земле, ибо для него таковое уже существовало в лице христианской церкви. В отличие от трактарианцев, которые возвышали церковь над государством, Морис ратовал за гармоническое сочетание интересов государства и церкви в целях достижения всеобщей справедливости. Государство, по его мнению, было консервативным защитником частной собственности, а церковь по своему существу является коммунистической и ее консерватизм по отношению к частной собственности носит случайный характер.

Церковь полезна государству тем, что помогает защищать «право собственности». Правда, это обязанность государства, но возможности государства весьма ограничены: оно может воздействовать на людей лишь путем законодательства. А законодательство не влияет на убежденность людей. Тут-то сказывается полезность церкви, поэтому объединение усилий церкви и государства должно примирить «враждебность между собственностью и коммунизмом».

Из сказанного видно, что программа христианских социалистов, хотя внешне и выступала в защиту интересов рабочих, на самом деле выдвигала утопические идеи о нравственном перевоспитании самих рабочих и тем самым отвлекала рабочих от борьбы за действительное улучшение своего положения. Христианские социалисты, несмотря на всю свою «коммунистическую» фразеологию, отмежевались от борьбы рабочих, и в частности от чартистского движения, нападали на него. Кингсли говорил о чартистах, что они допускают ошибку, считая, что «правовая реформа есть социальная реформа и что сердца людей могут быть изменены путем парламентского законодательства».

Руководители движения христианского социализма с ненавистью относились к революционной классовой борьбе.

В частности, Морис выступил против попыток рабочих организовать профессиональные союзы или вести стачечную борьбу за свои права. Он считал, что, хотя профессиональные союзы приносят некоторые «добрые плоды» для всех классов, все же они «всегда в первую очередь являются воплощением классового интереса: они способствуют развитию классового эгоизма»[25]. Относительно забастовок Морис считал, что «каждая удачная забастовка дает рабочим чрезмерное ощущение собственной силы и весьма тревожное презрение по отношению к своим хозяевам, в то время как каждая неудачная забастовка толкает их к отчаянным и ужасным поступкам»[26].

Христианские социалисты пытались осуществить свои утопические идеи на практике, и именно практика вынесла им окончательный приговор. Ими было