И как я от него сбегу?..

Когда я вернулась в спальню, Мартина охала и ахала, вовсю благодарила Плантаго за то, что помог Терину. На меня она старалась не смотреть, даже когда я подошла с похлебкой. Хотя миску из моих рук взяла и сама покормила Терина.

Мы почему-то не спешили уходить. Верс недовольно отдернул штору, распахнул окно, оставшись рядом с ним. Огонь в ночнике погас.

Терин справился с похлебкой довольно быстро. Мартина отставила миску в сторону. Поколебавшись, подошла к Плантаго.

— Спасибо, господин, — в очередной раз повторила она. — Я… так испугалась. До вас приходил маг, наказал готовиться…

Значит, к магу Мартина все же обратилась. Должно быть, отнесла ему последние деньги, да еще и у соседей заняла. Местный маг заламывал такие цены, будто умышленно отпугивал горожан.

Верс скользнул по женщине безразличным взглядом.

— Не моя заслуга.

Мартина замерла в смятении, она не знала, куда деть взгляд. Даже жалко ее стало. Верс вовсе не имел в виду, что ей следует поблагодарить и меня тоже.

— Милика… прости меня… — наконец, выдавила Мартина, подходя ближе. В руках ее появился сверток. Я вздрогнула. Знакомая бумага. Что ж ленточкой не перевязала?

Мартина пояснила:

— Это за нынешний месяц, ты ведь заплатила за комнату. Стража требовала отдать твои вещи, а денег никто не искал. И я… подумала, что будет справедливо… они ведь сказали, что Терин страдает из-за тебя… Вот и отдала деньги магу.

Понятно. То-то маг побывал в доме Мартины на удивление быстро. Действительно, нашлись деньги. Что бы там ни говорил дознаватель, за последнее время я сумела скопить немного средств. На всякий случай… я ведь не собиралась всю жизнь провести в съемной комнате у Мартины. Госпожа Агнета лавкой не сильно интересовалась. За сложность и срочность заказов она никогда не повышала мне плату. Так что я предпочла договариваться с покупателями сама. Тоже вот решила… по справедливости.

Мартину я даже понимала. Обвинение было страшное. И видя, что Терину становится хуже, Мартина легко поверила в слова дознавателя. Разве могла не поверить? Она ведь видела конфеты, а мне так и не дали объяснить. Вот только на душе все равно было гадко, и я стояла перед Мартиной, не зная, что ответить.

Все решил Верс. Он по-хозяйски забрал деньги, заметив:

— Пригодится.

И убрал сверток за пазуху.

— Пошли.

Я, как деревянная, молча развернулась и пошла за ним к выходу. Мне не в чем было обвинить Мартину, но и простить не получалось. Я просто решила об этом не думать. Какой смысл, если с Мартиной мы больше никогда не увидимся? Вот и хорошо.

А маг мог бы и вернуть деньги, раз уж ничего не сделал. Мартине бы пригодились.

* * *

Мы с Версом снова оказались на постоялом дворе. Всю дорогу я думала о том, что не могу понять его поступков. То он издевается и кажется безразличным ко всем вокруг, и вот — уже спасает незнакомого ребенка и выгораживает меня перед Мартиной. И денег у нее он не брал… ну, до сегодняшнего дня. А мне сказал другое.

Злиться сил не было, я и не злилась. Просто размышляла.

— Почему ты не предупредил Мартину? — спросила я.

Плантаго развалился в кресле и попивал вино из кружки. Словно уже и забыл о случившемся. За вином он спускался на первый этаж, в общий зал. Меня запер, и я несколько минут простояла у окна, глядя на город, пока он не вернулся. Потом он уселся в кресло и пил, не обращая на меня внимания.

— О чем? — холодно осведомился он.

— О том, что Терину все еще угрожает опасность.

Верс повернулся, взглянул на меня равнодушно.

— Это ему не поможет, — и отвернулся. Отхлебнул вина.

— Откуда тебе знать? Ты лишаешь Терина возможности спасти свою жизнь! — возмутилась я. Наверное, я была неправа. По крайней мере, не во всем. Но тогда, в доме Мартины, мне показалось, что печать Верса — это самый настоящий шедевр. И сотворить подобное может лишь человек, искренне желающий кому-то добра. А потом этот самый человек сидит и тянет вино, безразлично признавая, что спасенный может умереть!

— Я дал ему время, — заметил Верс. — Разве этого мало?

— Нет! Но ты мог сделать больше. С твоими силами…

— С моими силами? — переспросил Верс и я замолчала. Настроение его резко изменилось. Верс вскочил и развернулся ко мне. Взгляд его был пронзительным и ледяным. Я невольно отступила. Это было ошибкой, потому что в глазах Верса зажегся огонь. Криво усмехнувшись, Плантаго двинулся ко мне, а мне ничего не оставалось, как пятиться.

— Отчего же ты промолчала? — поинтересовался Верс, подходя вплотную. Я уперлась спиной в стену, отступать дальше было некуда. — Раз такая добрая! Ведь это твоя драгоценная подружка, не моя! Или она тебя так сильно обидела?

— Ты запретил, — напомнила я. Верс выгнул бровь.

— Тебе? Не припомню такого. Или ты пытаешься сама себя убедить? Ну, вперед. Только передо мной-то нет смысла притворяться.

Он говорил с такой уверенностью, будто знал обо мне что-то обличительное и ждал от меня… ответа какого-то, что ли? Но я не представляла, что он хочет услышать. От несправедливости и мерзкого ощущения, что в чем-то Верс все же прав, жгло в груди. Мартина не послушала бы меня, сомнения у нее все равно остались бы и уже завтра она начала бы мучиться от того, что не знает наверняка, где правда… Но попытаться я все же могла.

Мое молчание Верса разозлило. Он приблизился почти вплотную, упершись рукой в стену возле моей щеки.

— Ты ведь понимаешь, что если у мальчишки обнаружат печать, он будет в опасности.

— Почему? — спросила я через силу. Я не понимала, но Верс, похоже, думал иначе.

— Действительно, почему? — засмеялся Плантаго, склоняясь к моему лицу. И я увидела то, на что прежде не обратила внимания: его зрачков почти не было видно. — А по-твоему, я свободен? И мою магию не узнают?!

Он вдруг ударил в стену кулаком. Я зажмурилась от неожиданности и услышала злой шепот.

— И кто же во всем виноват?

Я почти ждала, что следующий удар достанется мне. Слишком ощутима была исходящая от Верса ненависть. Меня ли он видел перед собой? Со мной ли разговаривал? Меня ли на самом деле ненавидел? Я боялась даже вздохнуть, не зная, чего ожидать от Плантаго в следующий момент.

Но ничего не случилось. Верс отстранился от меня и вернулся к креслу, на подлокотнике которого оставил кружку с вином.

— Ненавижу ведьм, — сообщил он, развернулся и швырнул кружку в стену (я отшатнулась, но в меня он и не целился). — Лживые твари…

После этого он ушел, хлопнув дверью. И вернулся лишь через несколько часов, молчаливый и угрюмый.

В тот же день мы уехали из Тальмера. Должно быть, я в последний раз видела Мартину. По правде сказать, мне было все равно. Куда больше меня беспокоила судьба Терина.