к часам. Не зря я вспомнила Буратино. Эти часы в половину человеческого роста на самом деле напоминали собой кукольный театр. Сверху блестящий купол, на нём часы с циферблатом и стрелками, а внизу — два притвора, занавес, маленькая сцена, на сцене артист — кукла размером до колена, одетая в клетчатый костюм викторианской эпохи. Я поймала себя на мысли, что вообще-то викторианская эпоха была в Англии, а какая была здесь? Фиг её знает. По-любому в честь ихнего кайзера названа. Какого кайзера? Апачи-джанс. Тебе не пофиг? Вот именно.

Я попробовала ещё раз провернуть ключ в часах — сначала в одну, потом в другую сторону. Вытащила и снова вставила. Ничего.

Кукла таращилась на меня своими глазами, словно хотела сказать: "Ну, ты, Юля, совсем!"

— Чего совсем? Сам ты — совсем! — обиделась я на куклу. — Кого-то ты мне напоминаешь.

Кого, в самом деле? И тут меня бросило в пот. Это же тот парень, что приходил ко мне ночью! Я даже почувствовала, как кровь прилила к щекам. Вот так — так! Я внимательно поглядела на куклу. Действительно, лицом она была очень похожа на Мишу. Костюм я запомнила плохо, но клетки, по-моему, были. И… что это? Я закрыла глаза. И явно почувствовала тонкий запах фиалки. Открыла. У куклы на лацкане был приколот маленький портбукет, из него торчали фиалки.

Тут я вспомнила про тот, что нашла утром на тумбочке. Я же таскала его с собой уже полдня. Достала его из кармана. Да, точно такой же! Но что это значит? Тут я увидала небольшое углубление в передней панели, прямо над сценой. А что если…

Я вставила в углубление свой портбукет. Внутри часов что-то щёлкнуло. Заиграла музыка. Маленький актёр поклонился, а когда выпрямился, на лице его появилась улыбка. Я отпрянула от часов.

— Фройляйн! Милая, драгоценная фройляйн! — в комнату ворвался дворецкий. Он упал на колени и принялся с жаром целовать мои руки.

— Что с вами! — с одной стороны было приятно, но с другой — с чего это? Я попыталась вырвать руки. Но он продолжал целовать.

— Разрешите выразить вам свою признательность!

— Хорошо, хорошо, только отпустите руки! Ради бога, вы мне их оторвёте!

Наконец мне удалось освободиться. Сначала — радушие, потом — полная холодность, теперь — какое-то нелепое восхищение. Может, он просто чокнутый?

— Транспорт вас ждёт. Вам трудно идти? Держитесь за мою руку.

Надо быть с ним поосторожнее, на всякий случай.

Я поглядела на часы. Человек в викторианском костюме, так походивший на Мишу, исчез. Вместо него появился мальчик-посыльный с большим бумажным конвертом.

Кроме того, мне показалось, что в комнате стало тепло.

— Вы включили отопление в замке? — я оперлась на руку дворецкого.

— Всё просто отлично! — он, похоже, радовался своим мыслям.

— Ладно, поехали.

Трактор тарахтел по снегу, тянул за собой тележку. В тележке гордо сидела Юля с торчащей больной ногой. Доехали мы без приключений.

Дворецкий помог дохромать мне до номера, избавиться от обуви и верхней одежды. Он также наполнил ванну. Что было очень даже кстати. Ведь я совершенно замёрзла.

— Чем я ещё могу быть полезен фройляйн?

— Идите уже. Вы — свободны.

Остатки одежды я сбросила по дороге к ванной и занырнула в горячую воду.

Лодыжка поднывала. Зато я согрелась. Ванна была чудесная. Тело наливалось теплом. Я закрыла глаза и думала о Мише, о Стасе и об вчерашнем приключении.

Сколько я пролежала в ванне, не знаю. Вода уже остыла. Я стала замерзать. Тогда я открыла пробку и снова включила горячую. Через несколько минут ванна опять наполнилась тёплой водой. Я заткнула слив и пустила горячую воду тоненькой струёй. Я всегда так делала, чтобы ванна не остывала. После вчерашнего перелёта, поездки и приятной ночи я толком не отдохнула. Плюс сегодняшний поход в замок. Я закрыла глаза и под лёгкий шум водяной струи поплыла в полудрему. Сколько спала я, не помню. Что мне снилось, тоже. Время превратилось в золотистую струйку мёда. Оно тянулось и блестело на солнце. Я прилипла к нему словно мушка, дорвавшаяся до сладкого. Я пробовала вытащить лапки, но медовая поверхность притягивала меня как магнитом. Наконец, я сообразила, как вытащить ноги. Я почти ликовала. Ведь с этих пор время не будет властно надо мной. Я уже почти вырвалась из его пут…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И тут, прямо сквозь сон я почувствовала, что на меня кто смотрит.

Глава 11

Сон оборвался. Я подняла веки. На входе в ванную стоял высокий, совсем ещё молодой парень и смотрел на меня. Он проглотил слюну, и челюсть его чуть отвисла. Я опустила глаза в направлении его взгляда. Прозрачная горная вода не скрывала ни деталей фигуры, ни движений тела. Вдобавок, попав под преломление, все мои гладко выбритые складки словно поднялись на поверхность. Будто специально для его обзора. Ах, ты ж! Я села рывком. Прикрыла грудь. И сразу плеснула водой в сторону двери.

— Ах, ты, крысеныш! А ну, пошёл вон!

Сколько он там торчал у входа в ванную?

— Я, я, я, я… — парень от неожиданности стал заикаться.

— Какого чёрта ты тут делаешь?

— Я, я, я, я… — похоже, у него перехватило дыхание, и он просто не в силах был произнести ни слова.

— Что ты там якаешь?! — злость закипела во мне. Не помню, просила ли я дворецкого запереть за собой дверь, но старый херр мог бы и сам догадаться.

— Вас не было на обеде, и вы не спустились на ужин, — у паренька вдруг прорезался голос. — Я зашёл посмотреть, всё ли в порядке?

— Всё посмотрел? Я расскажу, чем ты тут занимался!

— Не надо! — взмолился парень. — Я вам глинтвейн принёс.

Глинтвейн? Это было бы хорошо.

— Оставь на столе и уходи! — я решила сменить гнев на милость.

— А вы не расскажете? Я очень прошу вас.

— Иди, я сказала! А то передумаю.

В комнате стало тихо.

Сколько времени я отмокала — не знаю. Видимо, долго, раз даже посыльного прислали. И кто его, кстати, прислал? Дворецкий? Я вылезла из ванны и встала на пол. Но только ступила на кафель больной ногой, как лодыжку пронзило будто иглой.

— Ай! — я не смогла сдержать стон.

— Вам плохо? — раздался голос из комнаты.

— Ты ещё здесь?

— Да, — подтвердил он.

— Принеси мне халат.

Ведь когда я пошла в ванную, то всю одежду разбросала по номеру.

Через мгновение парень стоял на пороге, в руках он держал белый махровый халато.

— Я не смотрю, — он отвернулся в