горит – с балкона видно не было. «Наверное, снова порт сожгли», – лениво думал Варка. При каждом штурме или осаде обязательно жгли и грабили речной порт. Кто грабил, свои или чужие, городские власти предпочитали не выяснять.

К величайшему огорчению Илки, рядом с Варкой сидела Ланка. Голубки. Врезать бы сейчас по этой смазливой роже. Темную ему, что ли, устроить? Тут желающих много найдется.

Ланка молча рассматривала запрокинутый к небу безупречный профиль своего общепризнанного поклонника. Все правильно. Раз он самый красивый парень во всем лицеуме, значит, первая красавица лицеума должна быть его девушкой. И все-таки он еще цыпленок, плечи острые, шея тонкая. Все они в этом возрасте еще дети. Руки у Варки были грязные, лицо чумазое, куртку он, пригревшись на солнышке, снял, и на тонкой нижней рубашке, три дня назад белоснежной и тщательно отглаженной, виднелась трогательная аккуратная штопка, сделанная руками матери. Штопка эта, напоминавшая, что с Варкой до сих пор нянчатся, почему-то особенно раздражала Ланку. Был бы на его месте кто-нибудь вроде прапорщика Алекса или подпоручика Теодора, он сумел бы защитить ее, нашел бы выход, в конце концов, пожертвовал бы ради нее жизнью.

– Ивар, ты меня любишь? – требовательно спросила она.

– Ну, – отозвался Варка.

Прапорщик Алекс ни за что бы так не ответил.

– А умереть ради меня сможешь? – не отставала Ланка.

– Это как? – не отрывая глаз от тяжко ворочавшегося в небе дыма, поинтересовался Варка.

– Ну, скажем, спрыгнуть отсюда, если надо будет?

Извернувшись как ящерица, Варка одним движением ухитрился подняться на ноги и перегнуться через перила. Светлые прямые волосы свесились вниз. Некоторое время он рассматривал основание стены, упиравшееся в каменистый склон, обрыв под ним и казавшийся тонкой ниточкой ручеек на дне рва.

– Не, – решительно ответил он, – чё я, дурак?

– Дурак, – злобно согласилась Ланка.

В этот момент в трогательное объяснение вклинился Илка.

– Слышь, красавчик, – спросил он, становясь рядом и тоже глядя вниз, – ты мог бы отсюда…

– Спрыгнуть? – ухмыльнулся Варка. – Вы чё, сговорились, что ли?

Илка поглядел на него озадаченно. Все-таки этот Варка тронутый.

– Да не спрыгнуть, – терпеливо объяснил он, – слезть. Ты вон даже на Воронью башню ночью не побоялся…

– Не знаю. Отсюда стену не видно. Балкон закрывает. А зачем?

– Тебе что, здесь нравится? Или ты не знаешь, как поступают с заложниками?

– Ничего нам не сделают, – рассудительно заметила Ланка, – король же обещал – подержат немного и отпустят.

Илка тяжко вздохнул и глянул на Ланку так, что она немедленно обиделась.

– Щас, – сказал Варка.

Никто и ахнуть не успел, как он, подтянувшись, оказался по ту сторону перил, скользнул вниз, цепляясь за резные розетки, на секунду повис на руках, слегка раскачался и исчез из виду.

Ланка взвизгнула. На такое прапорщик Алекс точно способен не был. Не говоря уже о подпоручике Теодоре.

– Во дает! – хмыкнул Илка.

– Куда он делся?!

– Да никуда. Балкон деревянный, правильно? Правильно. На чем-то он держится? Держится. Скорее всего, на таких здоровенных балках. В Гнездах же куча домов так построена.

– Ну и что?

– Ничего. Сидит твой красавчик сейчас верхом на ближайшей балке. Удобно и безопасно.

– Скажешь тоже, безопасно! – Ланка с ужасом покосилась на огромное пустое пространство за перилами.

– Ва… – Истошный вопль не удался. Илка без всяких церемоний зажал ей рот.

– Тихо! Ты что, забыла? Мы же побег готовим. Заметит кто его там – и все. Ему конец, и нас по головке не погладят.

– Какой побег? Я туда не полезу.

– Полезешь как миленькая.

– Я вам не муха. Я не умею по стенкам ползать.

– Не надо по стенкам. Сделаем веревку с узлами. Варка щас все осмотрит, а потом полезет первым, закрепит ее где надо и внизу подстрахует, чтоб она не болталась.

– Вы оба тронутые. Что ты, что Варка. Я не полезу. А вы убьетесь и больше ничего.

За перилами послышался слабый свист. Перегнувшись, Илка и Ланка обнаружили высунувшуюся из-под балкона исцарапанную руку. Рука слепо шарила, пытаясь за что-нибудь уцепиться.

Илка первый понял – что-то неладно. Навалившись животом на перила, он свесился вниз насколько хватило храбрости и ухватил блуждающую руку за запястье. Из-под балкона показалась вторая рука, в которую, к удивлению Илки, по-кошачьи ловко вцепилась Ланка. Вдвоем они кое-как втащили наверх бледного взлохмаченного Варку и усадили спиной к стене. Он давился, как будто что-то мешало ему дышать, и был даже не бледный, а какой-то зеленоватый.

– Ну, что там? – спросил Илка.

– Щас, – прохрипел Варка, – водички бы. Лан, принеси, а?

Ланка кивнула и отправилась в гостиную. Маленький бочонок с водой ставили раз в сутки. Этого едва хватало, чтобы все могли напиться. Так что об умывании пришлось забыть.

Проводив ее взглядом, Варка вцепился в Илкино плечо и, дотянувшись до его уха, торопливо зашептал:

– Спуститься без веревки – никак. Стена гладкая, нигде ни водостоков, ни украшений. С веревкой – тоже никак. Там ниже – три ряда окон. И везде народу полно. Голоса слышно. Скинем веревку – сразу заметят. Да и высоко очень. Стена, а потом еще ров. Нам такую веревку не сделать. Только… – он задохнулся, – ты прав. Все равно надо бежать. Там… я съехал по балке… А там окно открыто… прямо под нами… они говорили… король… говорил с этим козлом Стефаном… – Тут Варка замолчал и уставился прямо перед собой, будто снова увидел живого крайна.

– Ну?! – без всякой жалости встряхнул его Илка.

– Нас убьют, – сообщил Варка обычным спокойным голосом. – Не выпустят они нас. Только если горожане взбунтуются, они убьют нас сразу, всех и очень быстро. А если нет – то… все равно убьют.

– Почему? – быстро спросил Илка.

– Потому! – четко ответил Варка, и тут его вырвало. – Мы не заложники. Мы – собачий корм, понял? – разъяснил он, отплевываясь и вытирая рот рукавом.

– Чего-чего?

– Мантикоры – псы войны. Ум человека, сила льва, яд тысячи скорпионов. Псы войны жрут людей. Всяких. Живых или мертвых, им наплевать.

– А нас-то зачем хватать? Ты же слышал, у них в подвалах и так чуть ли не полгорода.

– Нами он расплатится в самом конце. Любимое лакомство мантикор – невинные дети. Живые дети.

– Так разве ж мы дети?

– А ты чего думал, ты взрослый, что ли? Не говори никому, – заторопился он, завидев Ланку с мокрой луженой кружкой, – курицам не говори… опять заведутся… орать начнут.

Илка кивнул. С этим он был согласен. Пока Варка жадно пил, а Ланка смотрела на это и жалостливо вздыхала, лучший ученик лицеума напряженно думал.

– Слышь, красавчик, а если через верх?

– Наверх? На крышу? Можно, наверное. А что толку… Это же башня.

– Правильно. Башня, пристроенная