него и ночью. Врезать Варка ему все-таки успел. Крепко врезать. Так что лучше побыть немного раненым героем, хотя курицы раскудахтались невыносимо.

Фамка хотела взглянуть на Варку поближе. В последствиях уличных драк она разбиралась гораздо лучше, чем все курицы, вместе взятые. Но ее сразу же оттеснили в сторону. Разумеется, врачевать раны прекрасного принца она была недостойна. Пожав плечами, она убралась в свой угол.

– Здорово мы их, – прошептала поджидавшая ее Жданка.

– Ага, – вздохнула Фамка, – теперь не будет нам покоя.

– Зола все это, – легко отмахнулась Жданка, – отобьемся. А я и не знала, что у тебя тоже заточка есть.

Усмехнувшись, Фамка разжала стиснутый кулак. В кулаке оказалась Жданкина обгрызенная ложка.

– Умная ты, – хихикнула Жданка.

– То-то и оно, – вздохнула Фамка, – была бы дура, сидела бы сейчас дома, в Норах.

Ночью Варка почти не спал, хотя курицы и обложили его со всех сторон затхлыми сыроватыми подушками, принадлежавшими, похоже, еще Безумной Анне. После полуночи он стал склоняться к мысли, что в драке ему повредили что-то важное. Он бы стонал, но где-то в недрах огромной кровати за подушечными укреплениями сопели курицы. Так что от стонов Варка старался воздерживаться. Оставалось только лежать и прислушиваться к отдаленным звукам. Тоже полезное занятие. Андрес со товарищи мог заявиться и в девчачью спальню.

Страшно ему было, когда отец вломился домой совершенно пьяный и оттого неукротимо буйный. Варке было тогда лет пять. Сейчас бояться было просто глупо. Уж лучше Андрес с дружками сегодня, чем мантикоры завтра. Но смертный страх перед мантикорами, висевший над ним все эти дни, как-то отступил, притупился. Остальным было проще. Они ничего не знали. Илка болтать не стал.

В соседней комнате раздался шорох, легкие приглушенные шаги и быстрый шепот. Варка похолодел. Придется драться, а драться он не мог. Дурак. Надо было попросить у Жданки заточку.

Шепот прекратился. Варка ждал шелеста отодвигаемой занавески, шагов у кровати, но вместо этого послышались мерные глухие удары и невнятное мычание. Так продолжалось довольно долго. Мычание перешло в редкие стоны, а потом и совсем заглохло. Варка, озадаченный, предпринял героические усилия, чтобы подняться и посмотреть. Но в темноте не увидел даже тяжелого парчового занавеса, прикрывавшего вход в будуар.

Должно быть, под утро он все-таки забылся, проснулся же оттого, что кто-то крепко стиснул его плечо. «Началось», – холодея, подумал Варка и попробовал открыть глаза. Глаз открылся только один, левый. Сквозь щель между распухшими веками Варка увидел широкую Илкину физиономию. Физиономия казалась до странности довольной.

– За тобой должок, красавец ты наш, – заявил Илка.

– С чего бы это? – строптиво прошептал Варка. Громкий разговор у него как-то не получался.

– А с того, что ты пока живой.

– Так это только пока. Он не отвяжется.

Смотреть на Илку было неинтересно, и глаз сам собой закрылся.

– Считай, уже отвязался, – довольно хмыкнул Илка.

– А-а-а, – протянул быстро соображавший Варка, – так, значит, это вы его ночью…

– Мы тут ни при чем, – ухмыльнулся Илка, – но, похоже, он сегодня не встанет. Пару дней будет отдыхать, не меньше. Так что жратву теперь раздает Петка. Но ты не боись. Твоих убогих мы не обидим.

– Темную, значит. Все на одного…

– Кто все-то? Никто ничего не видел.

Варка заворочался, разлепил оба глаза и посмотрел на Илку внимательно:

– Знаешь что…

– Знаю-знаю. Один против троих – подвиг, все на одного – подлость. Ты – герой. Я – подлец. Только от моей подлости польза, а от твоего подвига… – Хмыкнув еще раз, он окинул взглядом лежащего Варку и выплыл из поля зрения.

– Придурок, – прошептал Варка. Крыть ему было нечем. Он немного подумал и повторил: – Все равно придурок.

Глава 5

Пустые дни ползли по башне Безумной Анны вереницей тусклых слизняков, медленно и неостановимо. Илка сбился со счета. К голоду и тошнотворной вони добавился холод. Золотая осень кончилась. На захваченный Липовец пала жестокая пора предзимья. Одеты все были почти по-летнему, но топить в покоях Безумной Анны никто не собирался. Как видно, это считалось излишней роскошью, такой же, как лишняя кружка воды или свет длинными темными вечерами. Выход нашла практичная Фамка. В спальне и гостиной имелись огромные камины. Правда, тяги совсем не было, трубы оказались чем-то завалены. Но зато в гостиной было огромное окно с множеством разбитых стекол. Нижние дырки заткнули чем попало, а в верхние прекрасно вытягивало дым. Кресало нашлось у запасливого Петки. Топили сначала мебелью, потом в ход пошел старинный паркет. Вся жизнь сосредоточилась вокруг камина.

Почти две недели плена превратили их в тихих бессловесных животных. Поесть, пробраться поближе к огню, закутаться в старые тряпки и спать или цепенеть в полной бессмысленной неподвижности. Илке уже не было страшно, да и вообще стало на все наплевать. Шевелиться не хотелось, не хотелось даже есть, хотелось только, чтобы его оставили в покое.

С вялым недоумением он наблюдал, как еле различимый в вечернем полумраке Варка ковыряется, отдирая очередную паркетную плаху. В последнее время камин топили только Варка и Жданка. Как у них до сих пор хватает сил двигаться, Илка решительно не понимал. Серые смрадные сумерки висели в королевской гостиной. Серая стылая мгла колыхалась за окнами. Ветер нашел какую-то щель и ныл в ней, будто у него разболелись зубы. От особенно резкого порыва задребезжали оставшиеся стекла. С грохотом распахнулась двустворчатая балконная дверь.

Илка лениво поднял глаза, и взгляд уперся в потертые бриджи, заправленные в обшарпанные остроносые сапоги. Сзади раздался стук. Варка выронил паркетные плашки. На перилах балкона стоял Крыса, прямой и тонкий, как восклицательный знак. Полураскрытые крылья за плечами нетерпеливо трепетали, тянули хозяина вверх.

– Встаньте, – четко, как на уроке, произнес он.

Их подняло точно ветром. Встали все, даже вконец ослабевшая Светанка, даже Андрес, которого постоянно лихорадило.

– Подойдите сюда. – На них он, как всегда, не смотрел. Острый подбородок сверлил воздух высоко над их головами.

Все двинулись вперед покорным заморенным стадом. Никому и в голову не пришло ослушаться или задать какой-то вопрос. Вяло толкаясь, проходили в широкую дверь, ежась от холода, выползали на балкон.

– Быстрее, – приказал Крыса. Крылья дрогнули, раскинулись, накрыли балкон огромным шатром.

Варка потянулся вслед за всеми. Но тут ему вспомнились рыжие шершни, покорно сползавшиеся в подставленные ладони. В груди шевельнулось нехорошее предчувствие. Ну нет. Никакой летучей нечисти он собой управлять не позволит. Варка сделал вид, что движется в общей толпе, но в последний миг нырнул вниз, под прикрытие заткнутых оконных квадратов, и шустро пополз в угол между стеной и широкой рамой, где