Ослепительно белый костюм хоть и раздражал, но, по крайней мере, шёл ему, реакция жены отчётливо об этом говорила – она с такой досадой поморщилась… А вот с венцом – искусной ювелирной поделкой – всё оказалось куда хуже, Оккар готов был побиться об заклад, что тот специально был заказан тесным, хорошо ещё без шипов обошлось. Но голову сдавливает прилично. Вот только этой рыжей девке он того не покажет, незачем давать ей повод для злорадства… ну точно – вон как выжидательно уставилась и предвкушение на бледном веснушчатом лице сменяется разочарованием, когда он благодарит её за прекрасный выбор, демонстрируя, что ему комфортно и ни капельки не жмёт.

Сама она в зелёном, в честь Девы, хотя он ожидал, что будет красный, посвящение Воину, с её-то нелепой страстью к оружию, но с рыжими волосами это было бы совсем дико… А так она выглядит, пожалуй, сносно. Куда лучше, чем при первой встрече. Однако всё равно – слишком худая, высокая и резкая. Назвал бы нескладёхой, но двигается, надо признать, всё же грациозно, хоть и не так, как должны двигаться девушки.

Ну конечно… И из всех стихий она выбрала огонь. Оккар невольно поморщился и потёр левую руку – не то чтобы он имел что-то против стихии огня самой по себе, но ассоциации всё равно далеко не самые приятные. Богов ведь можно почтить любой стихией, но на свадьбах традиционно использовали воду – омыл лицо, и всё. На крайний случай воздух – исполнил песню, и ладно. А вот ему придётся прыгать через костёр. И не покидает ощущение, что для него этот самый костёр сложили раза в три больше, чем для жены. Но это не проблема, перепрыгнет он не то чтобы легко, но гарантированно, грустно другое – всё это очень похоже на объявление войны, а он надеялся всё-таки как-нибудь с ней поладить. Может, надо быть строже?

И со свадьбой этой он, конечно, лопухнулся. Надо было сказать, что воля Тёмного такая-то, и сделать всё по-своему, какой бы богатой и избалованной ни была его жена, с волей богов она вряд ли решится спорить…

Ещё раздражал любовник его жены, маячивший постоянно рядом и пожиравший Иллику взглядом. Пусть любовник и неудавшийся, благодаря истинному браку, но Оккар полагал, что измена в действительности происходит в мыслях, а значит, любовник. И удивительно – вроде видный мужик, такой, что добрая доля женской части гостей поглядывает на него с немалым интересом, а он и не замечает даже, сверлит Иллику больным взглядом, и лишь иногда отводит глаза, чтобы окатить его, Оккара, волной бешеной ненависти и отчаяния. Воистину, жестока Дева, богиня Любви, и милостив Тёмный, лишивший своих детей Её даров.

Время тянулось и тянулось, мелькали бесконечные лица, колдуну уже стало казаться, что гостей на их свадьбе в разы больше чем жителей города, или же они все подходят знакомиться по три раза, всё равно он лица уже давно не запоминает. И даже первые человек двадцать, которых, как ему казалось, он неплохо запомнил, уже смешались в его памяти с другими образами и именами. Неужели, – с удивлением размышлял Оккар, просто чтобы занять себя и отстраниться от этой шумной и многоголосой кутерьмы, а также от ощущения постоянно сжимающихся тисков на голове – венец был действительно сильно мал, – неужели, кто-то действительно находит радость в том, чтобы быть в центре этого? Стоять как идиот, обозначая поклоны совершенно чужим, безразличным ему, а то и неприятным даже людям… что в этом хорошего-то?

А праздничный стол? Как есть под прицелом несчётного количества глаз? Он бросил взгляд на жену – она была странно задумчива и к еде тоже не притронулась, и Оккар позволил себе немного позлорадствовать – наверняка, сама уже умаялась от своей затеи и совершенно ей не рада. А если есть в этом мире справедливость, то ей ещё и туфли должны жать и натирать. Непременно должны. Потому что у него самого ощущение, что проклятая штуковина на его голове уменьшилась раза в полтора так точно и скоро просто раздавит несчастную голову…

А потом жена куда-то исчезла, это получалось у неё мастерски, казалось бы, отвлёкся на полминуты, на какой-то пустяковый вопрос от тестя, а Иллики уже и след простыл: не только рядом не сидит, но и нигде в зале уже нет, и Оккар хотел тоже улизнуть, но его перехватили. Он. Её неудавшийся любовник. Хотя с неудавшимся не всё так очевидно, как оказалось…

– Я имел твою жену! – прямо заявил ему тот самый видный мужик, на голову его выше и раза в полтора шире, и многочисленные гости стали шептаться и оборачиваться.

Оккар вздохнул и без лишних слов врезал говорившему по лицу.

Другого варианта у него просто не было. Будь они наедине, можно было бы просто расхохотаться этому идиоту в лицо, ведь он-то, Оккар, знает, что ничего у них не вышло и выйти не могло… А даже если и было что до него, то ему плевать. Но прилюдное оскорбление стерпеть нельзя. Хотя… он бы, пожалуй, и наедине врезал этому жлобу. Лицо у него такое. Кулака просит.

Гости зашумели, кто одобрительно, кто злорадно – спускать удар любовник его жены, естественно, не собирался и потянулся за мечом. Более того, судя по промелькнувшей на разбитых губах улыбке, он именно этого и добивался – повода прирезать Оккара на его собственной свадьбе. Интересно даже, неужто его жене неожиданно хватило ума не разболтать про истинный брак? Или разболтала и теперь отвергнутый в прошлом любовник стремится отомстить обоим? Да, скорее всего, Иллика познакомилась с ним не вчера… не смотрят таким больным взглядом на то, что тебе никогда не принадлежало. Только на то, что было твоим, но ушло.

Придётся тебя убить, – спокойно подумал колдун, наблюдая, как гости расступаются, образовывая круг, в котором они, видимо, должны будут биться на потеху публике. Ну, Иллика, ну удружила.

– Меня зовут Тинко, – хищно улыбаясь, сообщил его противник. – Нового мужа твоей жены будут звать Тинко. Запомни это, ничтожество. Хотя бы на оставшиеся пять минут твоей никчёмной жизни, запомни.

Болтун, – подумал Оккар и презрительно скривился. Позёр. Впрочем, уже через несколько секунд ему стало не до этого, ведь Тинко оказался на удивление хорошим бойцом, быстрым, гибким и с совершенно непривычной, сбивающей с толку техникой. Колдуну даже пришлось воспользоваться своим даром, чтобы выйти победителем из короткой, но ожесточённой схватки, и именно поэтому он решил оставить соперника в живых. За мастерство.

Впрочем, никто из гостей, как и сам этот Тинко, не понял, что в поединок вмешалось колдовство, ведь всем известно, что чтобы что-то сотворить, колдуну нужны свободные руки. Обе. И хотя бы несколько секунд, чтобы сосредоточиться и воззвать к Покровителю. А у него в руках были клинки, и не было даже половины секундочки, так что его стремительная победа вызвала шквал восхищённых охов, злобный взгляд противника и абсолютный ноль подозрений. Нет-нет, Оккар вовсе не был как-то по-особенному талантлив… силён – да, но никаких сверхумений у него не было, просто тщательно поддерживаемые всеми колдунами не совсем правдивые слухи и много кропотливой работы над своим мастерством. Правда, закончить быстро, как ему мечталось – от пребывания в центре внимания он уже здорово устал, не получилось – поверженный противник, когда победитель убрал от его горла свой клинок, вдруг бросился за ним.