– Смиритесь с тем, что вещи тоже стареют

Да, на них появляются потертости, меняется оттенок цвета. Не пытайтесь с этим бороться, лучше проникнитесь духом ваби-саби: храните воспоминания, которые вызывает у вас та или иная вещь, и цените ее новую форму.

– Главное – чтобы вы хорошо себя чувствовали

Смысл дзакка не в том, чтобы окружить себя только полезными и практичными вещами, а в том, чтобы находить радость, удовлетворение и счастье в использовании таких вещей.

– Не усложняйте

Суть дзакка в простоте, поэтому не бойтесь ее, пусть будет примитивно, но удобно.

Дзакка – это стиль или, если хотите, эстетическая установка, которая определяется исключительно через предметы. Возможно, из-за влияния синто и тесной связи этой религии с более древним анимизмом, дзакка видит душу в неодушевленных вещах, которые мы держим при себе и которыми дорожим. Это тоже форма самовыражения, но не через потребление и консюмеризм, а через признание красоты простого и повседневного.

МОИ ЛЮБИМЫЕ ПРЕДМЕТЫ В СТИЛЕ ДЗАККА

– Белый железный чайник Le Creuset

Это очень простой чайник, его греют на огне, и мне нравится свист, которым он дает мне знать, что вода уже кипит. А еще мне нравится думать, что я смогу взять его с собой в любую точку мира и заварить там себе чай.

– Золотая садовая лейка

У меня есть позолоченная садовая лейка – простая и элегантная, с тонкой ручкой и носиком. Я радуюсь чему-то всякий раз, когда поливаю из нее цветы.

– Шариковые ручки с толстым стержнем

Мне нравятся их толстые энергичные линии. Я храню несколько штук в небольшой черной шкатулке. Каждый раз, когда я начинаю новый проект, я всегда сначала прописываю все ручкой на бумаге, а уже потом сажусь за ноутбук.

– Чайная чаша ручной работы из Камакуры

Эта чаша, или тяван, неброская и лаконичная, – бежевая, с черными и серыми крапинками. Когда я пью из нее чай, у меня возникает чувство, что ее сделали специально для меня – ее размер мне точно по руке.

Омоияри часто переводят как «эмпатия» или «сопереживание», но смысл этого понятия несколько шире: понимать человека и предвидеть, что может дать ему радость или счастье.

Пока я писала эту книгу, я собрала множество историй о том, как люди, приехав в Японию, испытали на себе проявление омоияри. Например, один человек написал о том, как он летом побывал в Йокогаме по программе обмена. Его поселили в семье, в квартире из трех комнат, и хозяева уступили гостю свою спальню: мать на ночь перебиралась в комнату дочери, а отец семейства каждый вечер раскладывал свой футон на кухне под обеденным столом.

А вот еще история, на этот раз от друзей, которые приехали в Японию смотреть мировой чемпионат по регби: совершенно незнакомый человек услышал их разговор по-английски и устроил им тур по местным идзакая (очень колоритным небольшим питейным заведениям), оплачивая их напитки со словами: «Я не богач, но сегодня угощаю».

Часто приезжих поражало то, что к ним проявляли доброту совершенно незнакомые люди. Все отношения были мимолетными – гость на неделю или собутыльник на вечер. Так люди передавали другим свое омоияри – через доброту и гостеприимство. Если вы хоть раз это испытали, впечатления, скорее всего, останутся у вас надолго – возможно, даже на всю жизнь.

Омоияри – это чуткость к состоянию другого. Это сопереживание и отзывчивость – вы создаете кому-то позитивный жизненный опыт, заранее предвидя его потребности и готовясь их удовлетворить. Лишенная эгоизма забота – суть омоияри.

Чтобы понятно это объяснить, я хочу поговорить о построении отношений с другими людьми. Поэтому во второй части книги речь пойдет о ва (гармонии), онкотисин (уважении к прошлому) и о способах на практике показать кому-то свои добрые чувства – сделать тысячу бумажных журавликов (сэнбадзуру), доверить важный для себя выбор незнакомцу (о-макасэ) или просто поужинать вместе, наслаждаясь вкусной едой. Омоияри тесно смыкается с омотэнаси – искусством бескорыстного гостеприимства.

Практика омоияри немыслима без доверия к людям. Это значит, что вам предстоит научиться быть оптимистом и открываться другому, даже если это сделает вас уязвимее, искать в других доброту и верить, что они позаботятся о вас. Это не всегда работает – к примеру, вкус у шеф-повара, готовящего вам трапезу о-макасэ, может радикально отличаться от вашего. Но, если он попадет «в яблочко», ваш риск окупится многократно, и это стоит попробовать!

Думаю, нам надо научиться больше сочувствовать ближнему и стараться каждый день проявлять это на практике. Мы живем в непростое время, и барьеров между людьми в каком-то смысле еще больше, чем раньше, но я верю, что мы сможем преодолевать все препятствия и трудности, которые возникают на нашем пути, – чему я сама некоторым образом отличный пример.

Как я уже говорила, мой отец – британец, а мать – японка. У меня две пары бабушек и дедушек, переживших Вторую мировую войну. Ничто не сравнится с ужасом военного времени; страх и нужда – вот что видели в детстве все четверо. Думаю, что, когда мой прадедушка (отец моей британской бабушки Джилли) узнал, что его внук вот-вот приведет к ним в дом невесту-японку, с которой познакомился во время учебы в университете, он испытал целую гамму сильных и весьма непростых чувств. До того как прадедушка познакомился с моей матерью Эрико, свое понимание сути японской души он черпал из бесчисленных фронтовых историй, так что неудивительно, что он воспринимал всю нацию через призму предубеждений. Однако с реально близким человеком – женой своего внука – у него установились замечательные отношения. Он умер, когда я была еще маленькой, но я помню, что он был очень теплым и любящим. Мне несказанно повезло, потому что большую часть моей жизни мои бабушки и дедушки (которые, разумеется, не могли полностью игнорировать настроения в обществе) относились друг к другу с большим уважением, любовью и добротой. Именно поэтому я свято верю в волшебную силу омоияри (или, скажу проще, – в силу уважения и сочувствия). Омоияри – это воплощение способности человека быть добрым, понимающим и щедрым, к чему мы все, как мне кажется, должны стремиться.