— Я позвоню опытному человеку в Москве. Нужно проверить версию номер два, — скупо заметил начальник службы безопасности.

— Версия номер три тоже есть? — спросил бизнесмен.

— Безусловно. А также номер четыре.

— Итак?…

— Ваша первая жена, Маргарита Андреевна.

Лицо Ладыгина стало твердым. Мысль о бывшей жене его отчего-то всегда беспокоила. Может, чувствовал свою вину?… Маргарита тоже была красавицей, особенно когда они только познакомились. Училась в мединституте. За ней ухаживали не только однокурсники, но и преподаватели, и даже немолодой профессор, преподаватель анатомии. В те времена не было слова «модель», но имелось такое понятие, как «артистическая внешность». Каждому, кто смотрел на Риту Голубенко, казалось: он видит какую-то знакомую артистку.

Марат увидел в ней высокую, ладную и необыкновенно естественную девушку, с которой не хотелось расставаться. Хотелось смешить ее вновь и вновь, чтобы смотреть на эти соблазнительные губы, не отводить взгляд от прозрачно-синих глаз на смуглом лице. А за тем, как она встряхивала своими длинными волнистыми волосами, он вообще мог наблюдать бесконечно…

Марат строго взглянул на своего собеседника.

— Маргарита не способна даже муху прихлопнуть, не то что ребенка выкрасть!

— Но она мать. А матери ради своего ребенка на многое способны, — философски заметил умудренный опытом бывший милиционер. — Я знаю несколько случаев, когда родители похищали своих детей…

— Допустим! Но зачем Рите похищать Мирославу? Она может беспрепятственно с ней общаться. Ей никто этого не запрещает.

Старостин пожал крепкими плечами. Марат лукавил или не хотел вспоминать. При разводе он сделал так, чтобы дочь осталась с ним. Рита возмущалась, кричала, обращалась во все инстанции, в суды — все было бесполезно. Деньги, как обычно, решили исход дела. Кто-то состряпал фальшивую справку, что Маргарита пристрастилась к а1коголю. Адвокаты настаивали на том, что она не сможет вырастить и воспитать девочку. К тому же у нее не было денег. Вскоре Рита перестала досаждать Марату звонками и писать жалобы в чиновничьи инстанции. Наверное, смирилась.

Тогда Ладыгин еще раз дал понять бывшей жене, что в его новой жизни не должно остаться ничего из прежнего времени, и она была вынуждена вернуться в город своего детства и юности, Киев.

— А что там с версией номер четыре? — спросил бизнесмен, решив не продолжать разговор на эту скользкую тему. Он знал, что Старостин все и так дотошно проверит.

— Это самая темная версия. Девочку, допустим, украли не конкуренты, а враги. У такого крупного бизнесмена. как вы, Марат Артурович, непременно есть враги. Причем не только те, кого вы знаете, но и те, кто затаил обиду против вас за что-то, о чем вы не догадываетесь или давно забыли. Они долго ждали своего часа. И наконец дождались. Цель такого похищения не только и не столько деньги, сколько ваши мучения.

Марат вздрогнул. Эта версия была для него совсем неожиданной.

— Наши действия в этом случае?

— Нужно ждать, они себя проявят. — Лежавшие на столе ладони Старостина сжались в кулаки. — А пока надо немедленно начинать проверку тех трех версий, которые мы с вами обсудили.

— Если мои… Если Виктория и Маргарита ни причем, нам позвонят настоящие похитители?

— Они в любом случае позвонят, но стоит ли за этим кто-то из женщин, придется еще выяснить.

— Сколько ждать? — Терпение отца лопнуло, и он снова забегал по кабинету.

— Надо думать, сегодня или завтра утром. С вероятностью процентов девяносто.

— Ненавижу ждать! — воскликнул миллионер. — Милицию подключать будем?

— Зачем? Она, во-первых, сама подключится, будьте уверены. И лучше бы попозже… Но я постараюсь взять это на себя. Во-вторых, у нас есть все технические и человеческие ресурсы. Я позвонил в Москву. Люди уже работают, а все, что нам понадобится здесь, — будет здесь.

— Хорошо, — кивнул Марат, испытывая облегчение от того, что его начальник службы безопасности умеет работать с опережением, без конкретных указаний.

Старостин уже направлялся к двери, как вдруг его шеф снова подскочил.

— Постой! Версии, говоришь? Давай-ка вспомним, что было странного за весь этот день. Необычного, не такого, как всегда.

— Давайте попробуем. — Старостин вернулся на середину кабинета, не присаживаясь. — Странного, необычного… Хм… — Было немного досадно, что такая простая вещь, как направление внимания на необычные детали дня, пришла в голову не ему. — Вспомнил! Во время презентации и открытия бутика была одна странность.

— Ну?!

— Помните ту женщину, которая помогла Мире перерезать ленту?

— Точно! — воскликнул Марат и нахмурил широкие брови. — Погоди, она ведь потом с Мирой разговаривала. Наверху, в примерочной! Черт, как я мог забыть! Это же неспроста, так?

— Наверняка неспроста, учитывая, что Мира после этого исчезла. Да, я запомнил ее. Каштановые волосы, синие глаза, стройная, ниже среднего роста… Уверен, по описанию я смогу ее найти и выяснить, кто она такая.

— Найти ее! — возбужденно закричал Марат. — Достать из-под земли!

* * *

— Мира! Миросла-а-ава-а-а! Вернись, негодная девчонка!

От этого крика елки во дворе вздрогнули и уронили несколько иголок. Но Мира упрямо повернулась спиной к дому, к этому крику с седьмого этажа. И пошла от них прочь. Не для того она сбежала, чтоб возвращаться.

Независимой походкой свободного человека она подошла к группе голуболапых знакомцев. Высокие елки, густые. У маленькой Миры был здесь, среди мощных колючих ветвей, свой теремок. Однажды она услышана, как внутри елки что-то звучит. Словно струны в рояле. И сразу разгадала секрет — воробьи. Они устроили себе жилье среди густых еловых лай. Под колючей защитой они чувствовали себя в безопасности и вовсю чирикали. Мира тоже тут пряталась, рассказывала воробьям свои детские обиды. Ей становилось легче.

Но сейчас елка молчит. Да и Мира гоже. Как, кому расскажешь? Ведь если обижает самый близкий на свете человек, папа — это уже не обида, а горе.

Он велел своей охране запереть дочь дома и не выпускать. И присматривать за ней. Даже в школу водить за руку. Позор какой! Ведь Мира уже совсем не ребенок. Сумела же охрану перехитрить.

Девочка вдруг заметила в глубине елки слабое шевеление. В переплетении ветвей прятались воробьи, похожие на темноватые елочные игрушки. Мира стояла рядом — на расстоянии вытянутой руки. Птицы волновались, скакали с ветки на ветку. Но молчали. Знали, что достать их никто не сможет. Елка их защищает.

Вот и Миру тоже «защитили». Родители развелись, и маму она больше не видела. Ей говорили, что мама пьет вино, но она не верила. Ей говорили, что мама нищая… А что это значит, не сказали. Мира прочитала в книгах и заплакала: стало ужасно жалко маму.