Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крик отразился в темной пустоте и вернулся. Теперь в нем ощущался отзвук силы. Тигр отошел и уселся поодаль, настороженно поглядывая на девушку. Дракон не двинулся с места.
— Почему ты преследуешь меня? — спросила Мия у дракона.
Она не ждала ответа и вздрогнула, когда услышала его бесплотный и равнодушный голос:
— Мне нет нужды преследовать. Я и так всегда рядом.
— Неправда! — рассердилась Мия. — Ты появился, когда я села на корабль. Что тебе нужно? Почему ты хотел меня убить?
Дракон засмеялся. Именно засмеялся — разве могли быть чем-то иным эти ритмичные хлюпающие звуки?
— Я пришел, потому что ты позвала, дитя вод. Но в тебе недостаточно силы, чтобы приказывать мне. Хочешь повелевать — найди ее.
Что-то ткнулось в ее ладонь. Мия перевела взгляд и поняла, что сжимает нож. Она вскрикнула и чуть не выронила его, успев перехватить рукоять в последний момент.
Когда она подняла взгляд, дракон уже исчез, а на месте тигра лежал Джин. Полностью обнаженный, скованный цепями.
Тихий вкрадчивый шепот, похожий на змеиное шипение, — он рождался будто сам собой в голове Мии:
— Ты знаеш-ш-шь, что делать, дитя вод. Выпус-с-сти силу.
Покачиваясь, Мия подошла к распятому мужчине. Аметистом вспыхнул узор вен на обнаженном теле, похожий на переплетение ветвей в кронах деревьев.
Джин посмотрел на девушку, и в расширенных зрачках мелькнул страх. «Мия!» — шевельнулись губы.
Она подняла нож и замерла. Вспороть кожу по рисунку, выпуская на волю алую, несущую пламя и смерть жидкость, — вот чего ждет от нее дракон. Достаточно нескольких надрезов…
— Дейс-с-ствуй, если хочеш-ш-шь силы…
Внутри обожгло ужасом, точно кипятком плеснуло. Как можно — это же Джин?! Ее Джин! Пусть он предатель, пусть изменил Мии у нее на глазах, разве можно за это зарезать его вот так, как жертвенного петуха?
Как вообще можно зарезать невинного человека ради силы?!
Мия вскрикнула, отшвырнула нож, как ядовитую змею, и даже вытерла руку о полу кимоно, словно короткое прикосновение к обтянутой кожей рукояти ее испачкало.
— Потерпи, — всхлипнула она, дергая цепи Джина. — Сейчас я тебя освобожу.
— Ду-у-ура, — разочарованно вздохнул в темноте дракон.
Ревел и бесновался шторм, дождь лил сплошным потоком, словно все небесные реки разом решили сойти на землю, стонал ветер, и вставало на дыбы море, чтобы обрушиться на затерянный в океане клочок земли. Казалось, все воздушные и водные драконы Оясимы собрались вокруг крохотного скалистого островка и теперь с размаху бились телом о возведенный генералом барьер, желая попробовать на зуб человечинки.
Лезвие уже наполовину скрылось в земле, и каждый удар стихии вгонял меч все глубже.
Над катаной на коленях стоял Акио Такухати и держал щит.
Вцепившиеся в рукоять пальцы сводила судорога, в глазах темнело от запредельного напряжения. Каждый вдох давался с трудом, словно сверху придавило гранитной плитой, но Ледяной Беркут стискивал зубы и снова воздвигал преграду на пути обезумевшей стихии.
В Огненной долине было хуже.
Стемнело, но буря не ослабляла напора. Ночная тьма была наполнена визгом ветра в скалах и грохотом волн.
Шторм выдохся лишь на рассвете. Тучи расползлись, небо над островком наконец прояснилось. Акио выдохнул, разжал негнущиеся побелевшие пальцы и рухнул на камень.
Не хотелось шевелиться, думать, что-то решать. Усталость затягивала в черную дыру, обещая покой — сон без сновидений.
Нельзя спать! Мия…
Он медленно поднялся, опираясь о камень. Ковыляя, добрел до скалы, под которой оставил девушку. Фэнхун забился вглубь норы и мелко дрожал. Даже для волшебной птицы попадание в подобный шторм было равносильно смерти.
Летун выполнил приказ. Мия лежала, укрытая его крылом. Акио взял ее на руки, прижал к груди, еще раз поразившись, какая она маленькая и легкая.
И холодная.
На бледном лбу девушки выступила испарина, Акио вытер ее, злясь, что не может толком согреть больную — после ночи наедине с бурей он и сам почти не чувствовал рук.
Поцеловав посиневшие от холода губы, он влил в Мию еще немного силы. Столько, сколько девушка могла сейчас взять.
Она всхлипнула:
— Господин Такухати! Я не шлюха…
— Я знаю. — Голос генерала дрогнул. — Знаю. Держись! Скоро дом.
Акио прижал девушку к себе крепче и перевел взгляд на фэнхуна:
— Вылезай.
Птица выбралась, опасливо косясь то на небо, то на хозяина.
Такухати раздраженно поморщился, предчувствуя очередные капризы. И оказался прав.
«Опасно лететь, ветер еще силен. Нужно подождать хотя бы полчаса».
Доля истины в словах фэнхуна, несомненно, была. Буря окончилась, но летящие по небу рваные клочья туч не внушали доверия. В любой иной ситуации генерал и сам предпочел бы переждать непогоду.
«Если влетим в болтанку, погибнем все».
Акио был слишком занят, усаживая Мию в седло и затягивая ремни, поэтому проигнорировал нытье птицы.
«Ты слышал меня, человек?»
— Справишься, — сквозь зубы ответил генерал, впрыгивая в седло. — Полетели!
Госпожа Масуда выглянула в окно — убедиться, что небо совсем прояснилось после ночной грозы, и довольно кивнула.
— Неси белье, — велела она молоденькой служанке. — Похоже, дождь уже не вернется.
Девушка кивнула и исчезла, чтобы чуть позже появиться на крыльце с огромной корзиной выстиранных еще вечером простыней. Рассветное солнце ложилось золотыми и розовыми отблесками. Где-то в кустах запела птица. Госпожа Масуда раскрыла окно, впустила в дом птичьи трели и легкий морской бриз.
И чуть не выронила вазу, которую протирала от пыли, заметив в небесах сияющую оранжевую точку.
Аккуратно поставив вазу на место, госпожа Масуда подбежала к бронзовому гонгу и трижды по два раза ударила в него, выстукивая знакомый всем обитателям замка ритм. Звук еще таял в воздухе, а слуги уже засуетились, забегали, спешно проверяя — все ли в порядке?
Сама госпожа Масуда оправила кимоно и степенно проследовала к парадному входу — встречать хозяина.
Фэнхун снизился резко. Ветер от его крыльев заставил заколыхаться тяжелые полы кимоно госпожи Масуды. Она дождалась, пока всадник спрыгнет на землю, и поклонилась:
— Добро пожаловать домой, господин. Мы не ждали вас раньше полудня.
— Горячую баню с лечебными травами, согревающую мазь, чай с медом и два… нет, три шерстяных одеяла, — велел генерал, снимая с седла какой-то сверток. — Немедленно!