Мия жалобно застонала, и генерал бросился к ней, забыв о наместнике.

Одного взгляда хватило, чтобы понять — девушка очень больна. Она дышала неглубоко и хрипло, ее била крупная дрожь, а ее кожа показалась Акио слишком холодной и влажной.

Он погладил ее по щеке, мимоходом влив толику магии, и позвал:

— Мия!

Знакомый властный голос выдернул Мию из жарких волн беспамятства. Она почувствовала тяжесть ладони на лбу и открыла глаза.

Склонившийся над ней мужчина был врагом, мучителем. Но сейчас на его лице читалась неподдельная тревога и забота.

— Господин Такухати, — обметанные солью губы едва шевельнулись, — простите меня. Я не хотела…

— Держись, — не попросил, но приказал Акио, вливая в девушку еще исцеляющей силы.

Мия прижалась щекой к ладони. Прикосновения его рук отгоняли беспамятство, несли успокоение, унимали могильный, пробирающий до костей холод.

Мужчина скинул куртку, укутал и поднял Мию. Она прижалась к нему, чувствуя, как отступает озноб. Все хорошо. В его объятиях так спокойно…

Визгливый голос откуда-то со стороны снова вернул Мию к реальности:

— Мой друг, нехорошо трогать чужую собственность. Оставь девочку, мои люди позаботятся о ней без тебя.

И гневное сквозь зубы в ответ:

— Она не твоя!

Нельзя спать! Происходит что-то важное…

Девушка разлепила мокрые от морской воды ресницы, перевела взгляд на обладателя визгливого голоса и снова задрожала. На этот раз не от холода.

Тот самый толстяк, который торговался с Такухати в ночь мидзуагэ! Кривится недовольно, а в глазах горит злое оранжевое пламя.

Чего он хочет и почему так сердится на Мию?

Тэруко завязала узел на хакама, посмотрела на себя в зеркало и удовлетворенно кивнула. Широкие штаны скрадывали линию бедер, под свободной курткой не было видно туго забинтованной груди. Мужская прическа — собранные в хвост на затылке волосы — довершала образ.

Юноша получился, пожалуй, излишне миловидный. Такой, приди он в додзё, непременно навел бы любителей молодого тела на определенные мысли. Но ей в додзё не надо.

Подойдя к стене, принцесса привстала на цыпочки и зашарила по ней в поисках той самой панели. С тихим щелчком часть стены, расписанная райскими птицами, подалась в сторону.

Тэруко обернулась:

— Хитоми, ты идешь?

— Конечно, госпожа!

Они прокрались по узкому до невозможности коридору, замирая, когда из-за настенных панелей слышались шаги или голоса других обитателей замка.

Императорский дворец хранил множество тайников, известных лишь отпрыскам рода Риндзин. Мать Тэруко перед смертью рассказала о них мужу, а он запомнил и передал дочери, предчувствуя, что однажды это может спасти ей жизнь.

У небольшой ниши девушки задержались. Принцесса вынула и прикрепила к поясу настоящую воинскую катану и вакидзаси.

Оружие, как и умение владеть им, было подарком отца, который приходилось тщательно скрывать от ненавистного двоюродного брата.

У очередной стенной панели принцесса остановилась и прислушалась.

За стеной было тихо.

Она потянулась, нащупывая рычаг. С тихим щелчком панель отъехала в сторону, выпуская принцессу и ее верную фрейлину в маленький чулан.

Все так же на цыпочках Тэруко прокралась к двери, прильнула к щели, кивнула.

В этой части дворца располагались казармы для офицеров и малый тренировочный зал.

Принцесса не обманывалась внешним лоском двора или покровительственными улыбочками двоюродного брата. Отец не раз повторял, что дворец станет для нее полем боя.

Только дурак выйдет на битву с тупым мечом. Тело нуждается в тренировках так же, как клинок нуждается в заточке.

Поминутно оглядываясь и замирая, девушки добрались до входа в зал. Данная начальнику стражи взятка гарантировала, что в ближайшие два часа никто не пройдет этим коридором, но Тэруко все равно было страшно. Она боялась не гнева сёгуна, но того, что брат узнает ее секрет.

Наконец опасный участок остался позади. Девушки проскользнули внутрь. Хитоми осталась у двери на страже, а Тэруко взяла тренировочный деревянный меч, вышла на середину зала и встала в стойку.

— Точно не хочешь попробовать? — с подначкой спросила она фрейлину.

— Нет, госпожа.

Принцесса пожала плечами, но уговаривать подругу не стала. Она резко выдохнула и сделала несколько движений, разминая застоявшиеся мышцы.

Хитоми любовалась госпожой, не забывая поглядывать в сторону двери. Тэруко двигалась неторопливо, с текучей грацией, которая выдавала немалый опыт. Конечно, она не была такой сильной и опытной, как старший брат Хитоми, но госпожа утверждала, что с мечом в руках способна справиться со средним воином, и Хитоми ей верила. Не зря же отец принцессы с четырех лет учил Тэруко кэмпо.

Закончив с разминкой, девушка принялась за тренировочный манекен.

Удар. Чучело крутнулось на подставке, торчащий из набитого соломой «туловища» деревянный меч пронесся в опасной близости от принцессы. Тэруко рассмеялась, снова рубанула и отпрыгнула, избежав ответного удара.

Щеки ее раскраснелись, глаза блестели, волосы липли к мокрой от пота шее.

Тэруко по-настоящему нравилось сражаться.

Наместник наблюдал за Ледяным Беркутом и все больше злился.

Что он себе позволяет, в конце концов? Да, род Такухати куда более древний и могущественный, но это не повод грубить в ответ на искреннее и дружелюбное предложение. Горо ведь еще в «Медовом лотосе» приметил и захотел эту девицу. А сейчас, вместо того чтобы натешиться в одиночку, от всего сердца был готов поделиться с будущим родственником.

Выкупил ты гейшу, так скажи! Вежливо. Горо Асано не кухарка, которой можно плевать в лицо.

— Мой друг, девушка — часть груза. Все, что выносит море на берега Кобу, принадлежит мне.

Генерал вскинул голову, и толстяк невольно отшатнулся — столько обжигающей ярости сверкнуло в его взгляде.

— Она — моя! — сквозь зубы прорычал генерал. — Я забираю ее на Эссо.

Мия почувствовала, как напряглись его мышцы. Руки с такой силой стиснули тело девушки, что она снова жалобно застонала.

— Сочувствую твоей потере, но море отдало девушку мне…

Если бы все это происходило с глазу на глаз, Горо, возможно, пошел бы на попятный. Видно же, что Ледяной Беркут не в себе, спорить с ним сейчас себе дороже.

Но отступить на глазах у своих людей и племянника? После того как они слышали этот оскорбительный тон?

— Ты можешь обратиться к правосудию сёгуна, но до поры, пока он не велит ее вернуть, малышка останется у меня. Мы находимся на моей земле, вокруг мои люди, и любой из них подтвердит, что Горо Асано умеет защитить свое добро!