саду за невидимой добычей. Оказавшись в какой-то миг наедине с госпожой, Алисия воспользовалась возможностью и отважно подняла тему, не дававшую ей покоя в последние недели.

— Могу задать я вопрос, мадам? Леди Мариам... — Девочка замешкалась, потом решилась: — Она настоящая христианка?

— Настоящая, Алисия. Её мать умерла, когда Мариам была совсем маленькой. Как у тебя. Мариам взяли во дворец и вполне естественно, что она выросла в истинной вере, поскольку жестоко было бы отказывать ей в спасении. — Джоанна закончила очищать апельсин. — Я понимаю, что тебя смущает. Ты слышала сплетню, что обращённые сарацины не становятся истинными христианами, но продолжают тайно хранить басурманскую веру. Я угадала?

Когда Алисия смущённо кивнула, королева протянула девочке дольку апельсина.

— По большей части это правда, — сдержанно признала Джоанна. — Дворцовые сарацины берут христианские имена и посещают мессу, но я уверена, что большинство из них привержено старой вере. Мой муж, его отец и дед придерживались мнения, что религия — это дело между Богом и человеком. Людей нельзя обращать силой, потому как это делает обращение бессмысленным. Мне доводилось слышать обвинения в нашей мягкотелости, но я склонна считать, что так правильно. Суди по результатам, дитя: есть ли в христианском мире иное место, где представители разных верований жили между собой в относительном мире?

Но... но мой брат говорил, что нет ничего важнее, чем отбить у неверных Священный город, — прошептала Алисия и с облегчением вздохнула, когда Джоанна энергично кивнула в ответ.

Твой брат был прав. Сарацины в Утремере — наши враги. Но это не означает, что сарацины на Сицилии тоже недруги. Подумай про старика Хамида, который присматривает за королевской псарней. Вспомни, как терпеливо рассказывает он тебе про собак, как пообещал помочь выучить твоего щенка. Неужели ты можешь представить его врагом?

— Нет, — отозвалась Алисия после долгой паузы. — Едва ли...

— Вот именно, — сказала Джоанна, обрадованная тем, что Алисия схватывает всё на лету. — Позволь поведать тебе одну историю, которую я услышала от своего господина супруга. Двадцать лет назад на нашем острове случилось жуткое землетрясение. В Катане погибли тысячи, но Палермо посчастливилось, и разрушения тут были меньше. Однако люди были очень напуганы, и из уст тех, кто вроде как обратился в христианскую веру, Вильгельм слышал призывы исключительно к Аллаху и пророку его. Но король не стал наказывать отступников и сказал, что каждому следует обращаться к тому Богу, которого человек исповедует, ведь услышаны будут только молитвы тех, кто истинно верует.

Алисия ещё ощущала растерянность, но решила: если Джоанна и Вильгельм не верят в то, что все сарацины являются дьявольским отродьем, то не будет верить и она.

А леди Мариам, она настоящая христианка, не поддельная?

Джоанна рассмеялась и заверила подопечную, что Мариам на самом деле «почитательница креста», как мусульмане величают христиан. Потом королева встала и оправила юбки, потому как заметила спешащего к ним дворцового слугу.

Госпожа! — Слуга на восточный манер распростёрся у её ног, ожидая разрешения встать. Когда он поднялся, у королевы ёкнуло сердце, потому как его глаза были наполнены ужасом. Миледи, тебе следует немедленно вернуться. Это очень срочно. Твой господин супруг страдает от страшной боли и хочет тебя видеть.

— Разумеется. Алисия, созови остальных. — Джоанна пристально посмотрела в глаза слуге: — Пьетро, что говорят лекари?

Он потупил взгляд:

— Они говорят, миледи, что тебе следует поторопиться.

ГЛАВА III

Палермо, Сицилия

Ноябрь 1189 г.

Подходя к личным покоям короля в Джоарии, леди Мариам заметила ковыляющего навстречу вице-канцлера Маттео д’Аджелло. Тридцать с лишним лет этот человек представлял собой могущественную фигуру в сицилийской политике. Амбициозный, безжалостный, проницательный и дальновидный, Маттео являлся полезным союзником и опасным врагом, однако теперь жизнь его клонилась к закату. Он жестоко страдал от пришедших с возрастом болезней, и кое-кто из недругов верил, что влияние вице-канцлера идёт на убыль. Мариам считала их глупцами, потому как в тёмных глазах под набухшими веками светились ум и анергия. Фрейлина улыбнулась этому скрюченному и иссохшему старику, потому как при всех его недостатках питала к нему симпатию.

Вице-канцлер цветисто приветствовал её, но в ответ на вопрос, имеются ли изменения в состоянии короля, медленно покачал головой.

— Мой бедный Вильгельм, — печально промолвил он. — Моя бедная Сицилия...

Мариам похолодела, потому как слова прозвучали эпитафией по её брату и его королевству. Заметив, как встревожил молодую женщину, Маттео постарался взбодрить её.

— Какая жалость, дорогуша, что тебя не было здесь в полдень, — произнёс вице-канцлер с неожиданно юной улыбкой. — Архиепископ Палермский, этот напыщенный осёл, выставил себя на посмешище. В очередной раз. Он открыто сцепился с архиепископом Монреальским по поводу того, где похоронить короля, утверждая, что его собор представляет собой самое подходящее место. А ведь всем нам известно, что государь основал Монреале как семейный мавзолей. Архиепископ Монреальский вполне объяснимо боялся затрагивать такую тему и попытался утихомирить оппонента прежде, чем королева услышала. Но архиепископ Вальтер опрометью устремился вперёд и угодил под венценосный ураган.

— Джоанна услышала? — спросила Мариам и сжалась, когда старик кивнул в ответ.

— Мне довелось однажды встречаться с её матерью. Я рассказывал тебе про неё, дорогуша? Несравненная Алиенора Аквитанская! Лет сорок уж прошло, но память до сих пор свежа.

Они с мужем — тогда это был ещё французский король — возвращались на родину из Святой земли. И тут на их корабли напали корсары на жалованье у византийского императора. По счастью, флот короля Рожера обретался поблизости и пришёл на помощь. Однако судно королевы сбилось с курса, и когда добралось-таки до гавани Палермо, Алиенора совсем расхворалась. Как только она поправилась, мне выпала честь проводить гостью до Потенцы, где её ожидали супруг и король Рожер. Удивительная была женщина. Редкая красавица, разумеется, — с ностальгическим вздохом добавил Матео. — Но характер у неё был — это что-то! Сегодня я убедился, что он перешёл по наследству к дочери. Наш надменный архиепископ поник перед гневом леди Джоанны, отбросил гордыню, как ящерица хвост, и бросился наутёк с развевающимися по ветру одеждами.

Мариам не разделяла удовольствия собеседника, хотя соглашалась с его оценкой архиепископа Вальтера. Каково пришлось Джоанне, бдящей у одра болезни, слышать препирательства прелатов про место будущих похорон? Попрощавшись с язвительным вице-канцлером, фрейлина пошла своей дорогой. Обернувшись, она заметила, что Маттео уже почти скрылся