— Помните, как он ее обманул, да? Вот скотина, правда? А она такая доверчивая, так его полюбила, отдалась… А ведь он только сыграл на ее чувствах, и только…

Моя неразговорчивая собеседница кивнула, и я поняла, что надо продолжать в том же духе.

— А помните, когда он украл все ее драгоценности и спрятал в матрац в маленькой спальне, на котором они… — набрасывала я на ходу сюжет любовного сериала.

— Ну нет, — тут же недовольно скривилось лицо в окошке. — Какой еще матрац? У Розалинды кровать три на три метра с этим… как его… кружевным балдахином и перинами на лебяжьем пуху. И потом в ее фамильном замке три огромные спальные комнаты, пять бассейнов, а в парке пятнадцать беседок в античном стиле, и она, в зависимости от настроения, назначает любовникам встречи то в одной, то в другой.

«Зачем ей три спальные комнаты? — удивилась я про себя. — Эта Розалинда что, перед сном растрояется?»

Но возражать не стала — пусть спит сразу на трех кроватях, если у нее есть на то охота.

— Конечно, разумеется, — сказала я. — Но я сейчас имела в виду матрац в охотничьей гостинице, куда любовник ее привез после того, как похитил из замка, якобы на королевскую охоту, помните? Там, где ястреб его еще потом случайно клюнул в глаз, и он ослеп, а Розалинда потом его спасла, вставила ему алмазный глаз…

«Ой, мамочка, куда это меня занесло?» — ужаснулась я сама собственной дикой фантазии, но остановиться уже не могла.

— Да? А как называется эта книжка? — живо заинтересовалась любительница женских романов. — Я такую еще не читала.

— А у меня есть, только не с собой. Могу дать почитать, — пообещала я. — Но я вот все думаю: как мне все же найти свою знакомую? Лилия, кажется. Или нет. Может быть, Роза? Я только помню, что у нее тоже имя такое… цветочное, почти что как у Розалинды.

Но вот этого говорить, наверное, было не надо, потому что последние слова привели мою собеседницу в сильное раздражение.

— Ну ты и сравнила! — фыркнула она. — Нашла с кем сравнивать! Розалинда вон какая умная была, а здесь у нас все только с приветом! Поголовно! А никакой Лилии вообще в помине нет. Розка одна, идиотка, есть, так ее никто терпеть не может, а я тем более, потому что она только имя красивое позорит…

— Ну да, как же я забыла — мне нужна как раз Роза! — быстренько сориентировалась я на ходу. — Именно ее я и ищу! Где ее найти?

Почему-то мою собеседницу нисколько не удивило, что я, разыскивая свою «любимую подружку», спрашиваю то Розу, то Лилю и сама, похоже, не ведаю, чего и кого хочу. Но сам факт, что мне нужна Роза, а точнее — Розка, как-то задел за живое.

— Вот это да! Всем она нужна, только ей одной передачки носят. Смотри, как устроилась! Как царица! — проговорила она озадаченно. — Но все равно я разрешения на посещения не даю. Нужно у главного врача спрашивать, а тот у нас в командировке, снова где-то за границей гуляет.

— Но ведь его кто-нибудь должен замещать?

— Есть заместитель, только не знаю, как он…

— Кто такой? Как его найти? Я сама попробую разобраться и договориться.

— Третий кабинет по коридору. Бредихин Виктор Петрович. Только к Розке все равно вряд ли удастся доступ получить. Она слишком тяжелая, и ей только главный врач самолично заведует.

— А что с ней? Совсем плохая? — решила я хоть что-нибудь узнать о человеке, с которым страстно желала встретиться. — Заговаривается?

— Не то слово, — вздохнула регистраторша. — Ничего не помнит. Хуже, чем в Санта-Барбаре. И вообще… Погоди, как хоть та книжка называется, о которой ты мне сейчас говорила?

— «Алмазный глаз любимого», — брякнула я первое, что пришло в голову, и увидела, что женщина в регистратуре торопливо взяла ручку и старательно записала эту ахинею на листке бумаги.

Вот она, волшебная сила искусства художественного вранья и вымысла! Что же, придется оттачивать ее дальше на Бредихине Викторе Петровиче!

Заместитель главного врача по лечебной части Виктор Петрович Бредихин оказался темноволосым человеком средних лет, с несколько сонным выражением лица. Признаться, я не так уж часто встречала в жизни людей, у которых лицо постоянно сохраняло бы такое безучастное выражение и по нему совершенно невозможно было догадаться, о чем человек думает в данный момент или чего он хочет.

— К сожалению, пациентка, о которой вы говорите, в настоящее время находится в таком состоянии, что контакт с ней совершенно не представляется возможным, — сказал он, лишь мельком скользнув по мне взглядом. — Это исключено. И дальнейшему обсуждению не подлежит.

— А если я получу разрешение главного врача?

— Пожалуйста, — нисколько не удивился Виктор Петрович. — Любые контакты с данной пациенткой возможны только с личного разрешения главного врача. Но вы сможете сделать это не раньше чем через неделю. В настоящий момент Семен Алексеевич находится на международном симпозиуме в Стокгольме, но через неделю должен быть на месте, и вы можете к нему обратиться.

Черт возьми, наверное, не случайно странные события вокруг лаборатории разыгрались в тот момент, когда главный врач диспансера — единственный человек, который, как я поняла со слов Адама Егоровича, был в курсе существования на его территории секретного объекта и получал за молчание зарплату больше министерской, находился в командировке!

Или простое совпадение?

Пришлось мне ни с чем выйти из кабинета заместителя главного врача по лечебной части, совершенно не зная, что делать дальше.

Врываться в больницу силой? Вряд ли такое возможно. Маленький коридорчик, в котором располагались регистратура, приемная и кабинет главного врача, где сейчас сидел заместитель, заканчивался дверью с цифровым замком, охранявшей лестницу, ведущую на второй этаж. На всех окнах диспансера толстые решетки.

Такую крепость нужно брать приступом с применением огнеметов, да и то неизвестно, удастся ли взять ее с первого штурма.

Как назло, во дворе тоже было сейчас совершенно пустынно — ни прогуливающихся по двору больных, ни нянечек, с которыми можно было бы поговорить на интересующую меня тему. Здание диспансера казалось сегодняшним утром абсолютно мертвым.

Пришлось мне ни с чем отправляться в близлежащее кафе «Заводской огонек», где я договорилась встретиться с Адамом Егоровичем Одупейло после моего визита в диспансер.

Эту кафешку под разноцветными зонтиками я на всякий случай приметила утром из окна автомобиля и, назначая это место встречи, могла быть более-менее уверенной, что Адам Егорович не затеряется где-нибудь по дороге в незнакомом городе.

Слава богу, он уже сидел на условленном месте, закрывшись от окружающих газетой «Тарасовский садовод». При этом я обратила внимание, что руки его заметно дрожали.

Интересно, что так могло взволновать клиента? Уж, наверное, не три различных способа посадки картофеля, которые были анонсированы на первой странице газеты.