— Взять две? — спросила я. — Почему нет?

— Палочки создают со своим владельцем связь. Когда ваши силы растут, растут и возможности вашей палочки. Постоянная смена палочек остановит этот рост.

— А когда она сломается?

— Сломается?

— Я — ребёнок. Вещи — ломаются. Причём помимо моего желания…

В памяти ярко вспыхнуло воспоминание о флейте моей матери. Я сглупила, когда взяла её в школу, в которой меня травили, но такого от своих мучителей я точно не ожидала.

С учётом жизни на улице, не было никаких гарантий, что меня не ограбят, не нападёт свора бездомных собак. Да просто можно неудачно споткнуться и упасть — и палочка сломается, как простая деревяшка.

Олливандер тем временем пытался отойти от шока:

— Ведьмы не ломают свои палочки.

— Я считаю, что нужно всегда быть готовым к неприятностям, — сказала я. — Так что хотелось бы приобрести запасную. Я не буду её использовать, пока с основной всё в порядке.

Он хмуро поглядел на меня, вздохнул:

— Я бы назвал ваши действия паранойей. Но, с учётом происходящих с маглорожденными в последнее время событий, возможно, ваши действия не глупы.

— А? — переспросила я.

— В этом году я видел куда меньше маглорожденных детей, направляющихся в Хогвартс, чем обычно, — сказал он. — И задаюсь вопросом — почему? Тут и там шепчутся, что Сами-Знаете-Кто вернулся.

— Кто?

— Мне не следует ничего говорить, — торопливо произнес он. Взглянул на входную дверь, словно боялся, что кто-то подслушивает. Но я была уверена в обратном, поскольку на обоих входах, парадном и заднем, сидели насекомые-наблюдатели. Ему я этого, разумеется, сообщать не собиралась.

— Если это что-то опасное, тем более вам стоит мне рассказать, — сказала я. — В противном случае, как мне защитить себя?

Он помедлил, но всё же ответил:

— У нашего общества есть весьма неприглядные стороны, про которые не любят упоминать. Есть люди, которые не любят маглорожденных, и десять лет назад разногласия на этот счёт вылились в настоящую войну среди таких, как мы.

— Кто победил? — спросила я.

— Тебе не позволили бы иметь палочку, если бы победила другая сторона, — ответил он. — Но они никогда по-настоящему не сдавались. Просто затихли.

— А теперь вновь подают голос?

— В последнее время ходят слухи, — проговорил он. — Никто ничего не знает наверняка. И никто не рискует задавать вопросов, чтобы не вернуть плохие времена.

Похоже, по моему выражению лица он увидел, что я поняла, что имелось в виду — отойдя, он принялся суматошно копаться в коробках с палочками, чтобы достать для меня ещё одну такую же.

Пока он суетился, я выглянула в окно и пригляделась к снующим между лавочками людям. Я всё ещё не была уверена, стоит ли мне вообще сюда заходить, но палочки стоили слишком дёшево, чтобы упускать такую возможность.

— Терновник и сердечная жила дракона, десять дюймов, очень гибкая. Двадцать один галлеон.

— Я думала, они все по семь галлеонов.

— На первую действует субсидия из средств Хогвартса, — сказал он. — Четырнадцать будет справедливой ценой.

Я уже в который раз слышала название «Хогвартс», но всё ещё не разобралась, что это. Я не решилась спрашивать — иначе могло раскрыться, что мне тут быть совсем не положено.

— Ладно, — сказала я. Протянула ему деньги.

Одну палочку я убрала в рюкзак, а вторую — за пояс. В карман она не влезала, а руки у меня были слишком короткие, чтобы прятать её в рукав. Может, кобуру какую найти?

Ничего более не сказав, я вышла из лавки Олливандера. Старик нагонял на меня жуть — уставится на тебя и смо-отрит, а потом как выдаст какую-нибудь многозначительно-таинственную фразу. Я колебалась, как следует относиться к его настойчивому утверждению, что палочки — полуразумны. Я надеялась, что это просто хитрый маркетинговый ход, потому что если они и вправду были разумными, я что только что стала немножко рабовладельцем?

Слоняясь по округе, я видела кучу продуктов, применения которым в принципе представить не могла. С какой стати мне покупать котёл или тщательно расфасованные органы десятков различных отвратительных животных?

Я направилась к ближайшему книжному магазину, но остановилась на полпути.

Гэмбол и Джейпс, судя по оформлению, был лавкой приколов. Хоть скорее всего, ничего полезного я бы там не нашла, существовала вероятность, что эти люди достаточно глупы, чтобы торговать вещами, которые можно использовать в качестве оружия.

Я зашла внутрь и огляделась. Складывалось впечатление, что среди этих ребят было полно Технарей. В моём мире паралюди, способные создавать устройства, значительно опережающие наше время, считались одними из самых опасных кейпов.

Сейчас я видела вещи, созданные той странной силой, которой повсеместно пользовались эти люди. Здесь были висящие в воздухе мётлы и движущиеся шахматные фигурки. Тысячи разнообразных изделий, рассеянных по окружающим полкам и стеллажам в полнейшем хаосе и неразберихе.

Я внимательно рассматривала товары волшебной лавки. Большинство из них выглядели абсолютно бесполезными; куда бы я могла приспособить искусственную какашку, которая могла превращаться обратно в резиновую, стоит лишь сказать ключевое слово? Или телескоп, который ставит пользователю фингал?

Некоторые шутки выглядели довольно подлыми; меня не покидала мысль, что мои школьные мучители из Уинслоу пришли бы в восторг от такого магазина. Они-то вынуждены были ограничивать себя обычными тычками и затрещинами да испорченной едой… по крайней мере до тех пор, пока не втолкнули меня в шкафчик с завонявшими за две недели тампонами, прокладками и прочими отходами личной гигиены.

Такую же эскалацию насилия я видела в некоторых розыгрышах, продаваемых в этом месте, и это говорило о местных не лучшим образом — магазин выглядел крайне успешным.

Зачем кому-то покупать эти штуки, если он не собирается травить людей? При такой невысокой численности их населения, да столь процветающий бизнес… Продолжать мысль не хотелось.

Через пять минут поисков я замерла перед кое-чем действительно интересным.

— Перуанский порошок мгновенной тьмы? — спросила я у продавца. Выглядела эта штука как чёрный булыжник, совсем не похожий на порошок.

— Бросаешь в цель, и та погружается в темноту.

— Насколько плотную?