из торговых кораблей. Заметьте, господа, я не сказал: «пираты, ограбить», или что-нибудь похожее. Просто встретите в море старых друзей. Как вам план?..

— Хреновый план! — прямо заявил одноглазый, — Эти торгаши, они же, ясное дело, пойдут с товарами или мимо Корсики, или между Корсикой и Сардинией. Вот там и нужно их… э-э-э… организовывать встречу! Желательно пригласить в друзья корсиканцев. А значит, всё равно из Франции возвращаться назад!

— Но не неделю же! — упрямо возразила девушка, — Подумаешь, плюс-минус пара дней! Зато без труда и проблем с законом, заработаете… э-э-э… шестьсот флоринов!

К тому же, подумайте о репутации! Подозреваю, что ваши корабли давно на подозрении у королевских сил всех окрестных государств. И вот, видят они, как вы подкрадываетесь к берегам Франции… Вас — цап! А вы, такие: как можно⁈ Мы честные моряки! Вот, оказываем помощь нуждающимся! Можете справиться у них сами! И мы подтверждаем: да, кристальной честности люди! Помогают нам, бедным, несчастным, за малую толику… Как вас не отпустить? И уже потом, завидев обводы ваших лоханок… хм!.. я хотел сказать, гордые обводы ваших кораблей, стражники ещё подумают, нужно ли им торопиться на перехват? Если у вас репутация честных моряков? Вы же знаете: «Деньги ничто, репутация — всё!». А имея такую репутацию, как не делать деньги⁈

Капитаны опять переглянулись.

— Ладно, семьсот! — нехотя сказал одноглазый, — И учтите, у этого Жерара и в самом деле корыто, а у меня шебека!

— Шестьсот пятьдесят! — хлопнула кулаком по столу Катерина, — Ни твоя, ни моя! Двести пятьдесят сразу, четыреста на том берегу!

— Нет!

— Капитан Жерар?..

— М-м-м… Пожалуй…

— Морские демоны! — взвыл одноглазый, — Что ты творишь, Жерар⁈ А я считал тебя товарищем!

— Мне тоже деньги нужны! — огрызнулся Жерар, — Я бы с удовольствием поменял такелаж на своём «Хохочущем призраке» и прикупил бы пару пушек! Положим, всё сразу за шестьсот пятьдесят флоринов не купишь, но кое-что можно сделать!

— Ладно! — отчаянно выкрикнул одноглазый, — Согласен на шестьсот пятьдесят! Триста пятьдесят сразу и триста потом.

— Триста сразу и триста пятьдесят потом!

— Нет!

— Капитан Жерар?..

— Чёрт с вами! — даже не дождавшись ответа Жерара, ругнулся одноглазый, — Согласен! Деньги с вами⁈

— Деньги при посадке на борт! — твёрдо возразила Катерина, — Триста монет. Высадишь нас в устье Роны, это недалеко от Марселя. Там получишь остальные триста пятьдесят… нас там будут ждать с деньгами… Когда отплываем?

— Завтра на рассвете, — буркнул одноглазый.

— Отлично! Завтра на рассвете мы все будем у причала. Не забудь подготовить достаточно широкий трап для кареты! Прощайте, господа!

Уже уходя, я услышал, как Жерар широко хлопнул одноглазого по спине и возгласил:

— Ну, что, Доминго? С тебя выпивка!

Значит, одноглазого зовут Доминго. Запомним…

* * *

— И зачем ты торговалась? — лениво уточнил я, пока мы ехали обратно, — Денег у нас немеряно, хватает на всё…

— Ага, ты ещё скажи, что надо было задаток прямо в трактире отдать! — хмыкнула Катерина, ловко управляясь с конём, хотя сидела на нём по-мужски, — Там бы нас и прирезали! И ещё не факт, что не прирежут на борту! Так что, постоянно будь начеку!

— Эй, подожди! А что это там?..

— Это? — присмотрелась Катерина, — Это Трогот с Эльке проболтались! Вот дурни! Мне переодеваться, а они тут лекарский пункт устроили!

— Скорее, филиал церкви! — напряг я зрение, — Вон, все на коленях и возносят молитвы. Те самые, под которые я исцелился…

— Что же делать? — задумалась Катерина, — Не могу же я в таком виде… Вот что! Ты пройдёшь в дверь, как обычно, а я подъеду с задней стороны. Откроешь раму и втащишь меня в дом. А я уже сама переоденусь. Хорошо?

— Попробую, — пожал я плечами, наблюдая, как Катерина свернула в сторону.

— Вот он! Вот он! Исцелённый! — заполошно заголосила Эльке, всё ещё стоя на коленях и протягивая ко мне руки, — Вот он, над кем простёрлась милость Божья!

И десятки рук потянулись ко мне, чтобы прикоснуться. Грязные, увечные, больные, с язвами и нарывами на пальцах, руки… Бр-р-р!..

Я еле увернулся и быстро взбежав на крыльцо, хлопнул за собой дверью. Пробежал в дальнюю комнату, открыл окно и одним движением втащил в оконный проём девушку. И целомудренно отвернулся.

Катерина быстро зашуршала всякими платьями.

— Помоги! — бросила она с досадой через минуту.

Ну, да, шнуровка. На спине. А зачем бы ещё нужны благородным дамам служанки? Чтобы шнуровку затягивать!

— Боюсь, что или задушу тебя, или шнуровку порву! — честно признался я, прикидывая, как ловчее и без потерь затянуть проклятую шнуровку.

— А ты аккуратнее, нежнее! — сквозь зубы посоветовала Катерина, — Да, быстрее, а то нам сейчас весь дом разнесут!

Ну, простите! Как умею! То есть — никак! Или кое-как, что вернее.

Катерина покривилась, пытаясь сообразить, хорошо ли сидит платье, и ринулась к выходу.

— Та-а-ак! — произнесла она с крыльца, и даже я вздрогнул, услышав её металлический голос, — Вы что тут затеяли, позвольте спросить⁈ Неужели чудо исцеления задумали⁈ А кто это у нас тут такой еретик, что задумал заниматься исцелением, вместо Господа Бога? Уж не ты ли, Эльке? Или это ты, Трогот?

— Бу-бу-бу… — послышалось невнятное.

— Мракобесы! — грянула во весь голос Катерина, — Тогда мы все молили Господа с надеждой в душе и смирением! А сейчас вы пытаетесь свою гордыню потешить⁈ Дескать, тогда получилось и всегда получаться будет⁈ Не будет!!! Будет чудо только тогда, когда того сам Господь захочет! А видя вас, грешников, захочет ли он⁈ Сомневаюсь!

А вы, сирые да убогие, что тут на коленях ползаете⁈ Не знаете, что делать надо? Вас не учили⁈ А ну марш в церковь! Сперва исповедаться, причаститься, смириться духом, и только потом, пред святым распятием, у Господа исцеления вымаливать! У Господа! А не у всяких служанок с кучерами… Марш! Вот так! А ты что под забором притаился? Хромой⁈ Я сейчас тебе устрою чудо — на одной ноге побежишь! Чтоб и духу вашего через минуту не было!

Я услышал торопливый топот. Похоже «сирые и убогие» впечатлились речью девушки.

— А вы, голубчики, живо в комнату! — грозно приказала Катерина, когда шаги затихли, —