потом Валера попросил помочь ему помыть голову припасенным шампанским, «Советским», разумеется.

Эпизод третий. Фотографировался с дочкой Катей на фоне дома поэта в Михайловском.

Эпизод четвертый. Слушал выступление Семена Степановича Гейченко на Пушкинском празднике поэзии и уснул.

Эпизод пятый. Проводил экскурсию профсоюзным работникам из Еревана, которые в одни голос говорили ему, что в нем есть что-то пушкинское, хотя, как известно, Пушкин ни армянином, ни евреем не был.

Эпизод шестой. Отпустил густую черную бороду и стал похож при этом на ассирийского царя Ашшурбанапала. Сотрудницы экскурсионного бюро были в восторге.

Но сейчас все было по-другому.

То есть удаль и широкие жесты, разумеется, присутствовали, но почему-то не доставляли былого удовольствия. Были скорее ритуалом, данью привычке, но не душевным порывом. Казалось, что просто устал от всего этого ежедневного цирка, но в то же время и не мог без него жить.

За этими мыслями не заметил, как оказался перед «Витязем», заходить в который, откровенно говоря, в планы не входило. Но планы изменились стремительно – решительно вошел в ресторан, заказал сто граммов коньяка, выпил их залпом и вышел на улицу.

Закурил.

Картина тут же прояснилась совершенно, обрисовалась во всей своей неприглядной красе, проявилась полностью, как изображение на фотобумаге во время печати карточек в темной комнате с красной лампой.

Речь, конечно же, шла о вызове на профилактическую беседу в органы. Внешне сия беседа выглядела довольно дружелюбно, однако ее смело можно было сравнить с тем самым легендарным предложением, от которого нельзя отказаться.

Из повести Сергея Довлатова «Заповедник»:

«Догадываешься, зачем я тебя пригласил? Не догадываешься? Отлично. Задавай вопросы. Четко, по-военному. Зачем ты, Беляев, меня пригласил? И я тебе отвечу. Так же четко, по-военному: не знаю. Понятия не имею. Чувствую – плохо. Чувствую – оступился парень. Не туда завела его кривая дорожка… Надо бы помочь… Ведь органы не только лишь карают. Органы воспитывают… Международная обстановка сложная. Капиталистическое окружение сказывается. Парень далеко зашел. Сотрудничает в этом… ну… «Континентале». Типа радио «Свобода»… Литературным власовцем заделался не хуже Солженицына. Да еще и загудел по-черному с Валерой-мудозвоном… Думаешь, органы не замечают всего этого бардака? Органы все замечают получше академика Сахарова. Но где реальный выход? В чем? В реставрации капитализма?.. Допустим, почитал я ваш хваленый самиздат. Дерьма не меньше, чем в журнале «Знамя». Только все перевернуто… Ты, я знаю, в Ленинград собрался. Мой тебе совет – не возникай. Культурно выражаясь – не чирикай. Органы воспитывают, воспитывают, но могут и покарать. А досье у тебя посильнее, чем «Фауст» Гете. Материала хватит лет на сорок… И помни, уголовное дело – это тебе не брюки с рантом. Уголовное дело шьется в пять минут. Раз – и ты уже на стройках коммунизма… Так что веди себя потише… И еще, как говорится – не для протокола. Я бы на твоем месте рванул отсюда, пока выпускают. Воссоединился с женой – и привет… У меня-то шансов никаких. А тебе – советую. Подумай».

Впрочем, существует и другая версия общения Довлатова с «конторой», такая версия, что этого самого общения как такового и не было вообще.

Некий майор КГБ Мальчонков, который в те годы курировал заповедник, никогда Довлатова на собеседование не вызывал, хотя наблюдение за ним, разумеется, вел.

Тут же вспомнился воображаемый ответ Бориса «злому следователю» в виде хука справа в голову и сломанной челюсти.

Удар, которого не было.

А ведь это и есть многообразие вариантов, ответов, методов, приемов, когда могли происходить вещи взаимоисключающие, но совершающиеся в едином контексте известных всем событий: Зимние Олимпийские игры в Инсбруке и XXV съезд КПСС, смерть Мао Цзэдуна и принятие Конституции СССР 1977 года, Джимми Картер становится президентом США, а Станислав Ростоцкий снимает своего «Белого Бима Черное ухо», писатель Юрий Бондарев получает Ленинскую премию по литературе за роман «Берег», а Буковского обменивают на Луиса Корвалана.

Иначе говоря, происходило то, чего могло и не быть никогда, но, с другой стороны, совершалось нечто такое, что было обыденностью, чем-то естественным и даже закономерным.

Проводить тогда Сергея в Ленинград пришел только Валера Карпов.

Автобус уже стоял с включенным двигателем.

Времени на долгие прощания и патетические речи уже не было, да и отсутствовало желание их произносить.

Просто обнялись.

Вручил Карпову брошюру «Вино в мировой поэзии».

Потом сел в автобус, который тут же захлопнул двери-гармошки, словно именно этого пассажира только и дожидался.

Развернулся на кругу автостанции и, пыля, выкатил на трассу.

Через несколько минут пропал из виду полностью.

Карпов открыл книгу.

На титульном листе было написано: «Кандидату алкогольных наук от члена-корреспондента оных. С любовью. С. Довлатов».

Завершая свою повесть «Заповедник» уже в Америке, Сергей так опишет ту поездку, которая происходила на самом деле, но поверить в ее реальность сейчас можно с большим трудом: «В дороге я заснул и проснулся с ужасной головной болью… Ленинград начинается постепенно, с обесцвеченной зелени, гулких трамваев, мрачноватых кирпичных домов. В утреннем свете едва различимы дрожащие неоновые буквы. Безликая толпа радует вас своим невниманием.

Через минуту вы уже снова горожанин. И только песок в сандалиях напоминает о деревенском лете…

Головная боль не дала мне привычно обрадоваться ленинградской сутолоке, речному ветру и ясности каменных улиц. Чего стоят одни лишь тротуары после надоевших холмов».

P.S.

Несколько лет назад на помойке близ одного из арбатских домов в Москве был обнаружен ворох старых черно-белых фотографий, снятых Валерием Марковым в 1976-77 годах в Михайловском. На них были изображены посетители заповедника. На некоторых из карточек можно было узнать экскурсовода – Сергея Довлатова.

Комментируя, эту находку, прозаик и литературный критик Андрей Арьев предположил:

«Обычно такие фотографии делались в начале экскурсии, чтобы к ее окончанию туристы уже могли купить готовые снимки. Сам Марков умер, не оставив наследников. Снимки, конечно, не высокохудожественные, стандартные. Часть его архива осталась в Псковской области, где организован маленький музей Довлатова, а часть осталась у клиентов. Каждый, кто был в Пушгорах в то время, может поискать у себя и найти фото, на котором он рядом с Довлатовым».

Подтвердил эту догадку и сам Валерий Марков, который незадолго до своей смерти рассказал автору этих строк, что он действительно снимал посетителей музея во время экскурсии, затем проявлял пленку, печатал фотографии, сушил на глянцевателе и продавал готовые снимки. Этот «бизнес» был основным источником его доходов. Разумеется, что в кадр часто попадал и Довлатов, которого он любил снимать отдельно и дарил ему эти карточки.

Однако