обязательной и бесплатной феодальной службы, как им и повелел король Филипп, закончились.

У нового владельца земель не было денег для оплаты их услуг.

Вокруг Симона сплотились только его верные друзья и около сотни бедных рыцарей, надеявшихся своим мечом и службой, заслужить земли и замки в покоренной, но еще не сломленной, земле южной Франции.

Король Арагона не пришел на помощь своему вассалу.

Педро, даже если бы он захотел, не мог бросить оборону границ своего королевства от воспрянувших мусульман.

Словно по злому уговору, молчавшие до этого года мусульмане Испании, снова стали затевать пограничные стычки и совершать рейды по землям королевства…

Народ захваченной, но еще непокоренной им страны не спешил «изъявлять верность» своему новому господину.

Симон и его рыцари были «франками», выходцами с «дикого и страшного севера». Они даже говорили не на «ок», а на «ойль»!

И этим было все сказано…

Чужаки. Захватчики. Франки.

Отчаявшись, Симон де Монфор решился на крайне необдуманный «поступок» …

– Прикажите согреть вина, да специй и мёд не экономьте, – приказал слуге граф и теперь еще виконт Безье и Каркассона. – Экономите на всем, скоро будете счиать сколько я сделал вдохов и выдохов, наверное.

Никого, на счастье Симона, из его боевых товарищей не было в тот момент рядом.

Бушар с отрядом пытался пробиваться на юго-восток к Нарбонну.

Ги де Леви всерьез озаботился состоянием южных границ и пытался захватить хотя бы один из горных перевалов, соединявших земли виконтства с Руссильоном.

Ну а Робер де Мовуазен вместе в легатом Арно-Амори занимался объездом и проверками оставшихся католических миссий, разбросанных по всей территории.

Время выпало самое, что ни на есть, удачное.

Когда слуги принесли вина и поставили перед графом на подносе огромные куски дымящегося мяса, тот показно зевнул, перекрестил рот и, произнес:

– Мясо и все это отнесите к его светлости виконту, я изволю отужинать с ним и пообщаться.

Слуги засуетились и стали убирать со стола еду. Один из них, неуклюже толкнул другого и чуть не опрокинул большой кувшин с горячим ароматным вином.

Симон резко схватил кувшин, гневно сверкнул глазами, выругался:

– Вашими руками только дерьмо разгребать. Сам донесу…– Он бережно, словно дитя малое, прижал кувшин к груди.

Когда слуги стали спускаться вниз по винтовой лестнице, граф уже знал, что ему надлежит совершить..

Виконт Раймон-Роже был удивлен неожиданному и столь позднему визиту своего тюремщика. Он еще больше удивился, когда в открытую дверь его узилища вошли сначала слуги, принесшие много вкусно пахнущей еды, а затем и сам граф Симон де Монфор.

– Доброй ночи вам, серьор Раймон-Роже, – лицо графа было каким-то наигранно беззаботным. – Вот, если не возражаете, решил я с вами отужинать. Ну и сами понимаете, что нет ничего лучше приятной и доброй беседы после ужина за бокалом доброго согретого вина с медом и специями.

Слуги закончили расстановку блюд и по едва уловимому жесту Симона удалились, оставляя их наедине.

– Милости прошу, граф. – Виконт криво усмехнулся. – Не могу похвалиться прекрасным видом из окна и свежим воздухом, но, тем не менее, всегда рад гостю.

– Угощайтесь и откушайте, чем Бог послал… – с улыбкой произнес граф и, когда виконт чуть отвлекся и перевел взгляд в сторону небольшого зарешеченного окна, высыпал что-то из своего перстня в его бокал.

10 ноября 1209 года в башне Каркассона умер от дизентерии виконт Раймон-Роже де Тренкавель…

Друзья немного расстроились, ведь до странности подозрительная смерть пленника, чья вина была условной и спорной, могла разом перечеркнуть все начальные успехи похода и лишить их вместе с Монфором всех захватов, но Симон сумел их убедить в «самостоятельности» смерти виконта.

Или, они сделали вид, что поверили. Это сейчас уже не так важно…

Важно было только то, что, именно Симон де Монфор был наиболее всех заинтересован в смерти виконта Раймона-Роже.

Симон ясно это всем показал, решив выставить тело покойного виконта в церкви Каркассона для прощания с ним всего народа земель…

Три дня длилось трогательное прощание народа со своим добрым повелителем. Длинная живая вереница людей тянулась на протяжении нескольких лье по дорогам на Каркассон. Люди шли и шли, словно на поклонение святым местам… или могиле мученика?

К началу декабря король Арагона согласился. Симон де Монфор торжественно получил инвеституру на земли Безье и Каркассона из рук архиепископа Барселоны, присланного королем Педро…

Казалось бы, все шло хорошо для Симона де Монфора. На самом же деле… все только начиналось для Симона де Монфора, нового виконта Безье и Каркассона, и его верных товарищей…

ГЛАВА XIII   В которой верные товарищи продолжают свой «крестовый поход» против альбигойцев.

К концу 1209 года крестовый поход,, как могло показаться, был завершен.

Бароны королевства Франции, после сорока дней службы, покинули Симона де Монфора и его верных товарищей, оставив их практически одних в еще толком не завоеванной и не обустроенной земле.

Оставались лишь самые преданные друзья и соратники.

Рыцарь Ги де Леви, он же маршал де Ла Фо, со своими сорока рыцарями и оруженосцами.

Бушар де Марли со своим небольшим отрядом, который вместе с рыцарями и конными арбалетчиками не превышал сто пятьдесят человек.

Робер де Мовуазен возглавил командование бедными «однощитовыми» рыцарями, которых было около двухсот человек.

Вооружение большинства из них оставляло желать лучшего. Старого образца конические шлемы и толстые кожаные брони времен покорения Англии герцогом Гильомом Нормандским были не редкостью среди этого воинства.

Удерживалась только часть равнины с городами Безье и Каркассон, удаленными друг от друга на приличное расстояние.

К тому же Безье, после той памятной резни и разрушения, еще не был толком отстроен. Ги де Леви отправился туда и собственноручно занялся восстановлением стен цитадели города.

О большем пока не стоило и задумываться. Бреши в стенах кое-как были заделаны бревенчатыми палисадами, что давало призрачные надежды на мало-мальски нормальную защиту.