Ги оставил в цитадели десять рыцарей с оруженосцами и прислугой и, попрощавшись с ними, словно он их уже не увидит никогда, отправился обратно в Каркассон.

Единственным лучом надежды, хоть как-то смягчавшим сумрак, было то, что во главе Тулузского диоцеза был поставлен Фульк Марсельский, ярый католик и верный помощник крестоносцев.

Это был замечательный и удивительный, для своего времени, человек. Во времена третьего крестового похода его знали, как знаменитого и модного в то время трубадура по имени Фолькет.

Фульк искоренял ересь и стал, невзирая на протесты графа Раймона де Сен-Жиль, организовывать нечто наподобие военизированной организации католиков под названием «Белое братство».

Эта организация, сочетая церковные песнопения и воинские упражнения, со временем станет сильной и еще сыграет свою роль, когда окажет помощь крестоносцам де Монфора в самый трудный и критический момент их истории. Но, это будет значительно позже…

Епископом Каркассона Симон де Монфор назначил своего старого знакомого, буквально соседа по владениям, клирика Ги из Во-де-Сернея. Его младший брат Пьер служил писцом и нотариусом у Симона, помогая управлять захваченным городом Каркассон.

Население, которое было буквально раздавлено и деморализовано жуткими «выходками» крестоносцев в Безье, стало потихоньку приходить в сознание.

Они вдруг увидели, что крестоносные армады ушли, оставив только горстку завоевателей-чужаков, убивших их властителя и пытавшихся поработить их.

Местные сеньоры, прятавшиеся в лесах и в горных местечках, вернулись назад. Мощные крепости и замки, такие как Минерв на востоке, Кабаре и Сессак в центре, и Терм в горах, представляли грозные опасности для отважных рыцарей.

Но, самое страшное было то, что открыто на стороне катаров и юного наследника виконта де Тренкавеля выступил граф Раймон-Роже де Фуа, последний грозный властитель независимого юга Франции.

Властитель плодородных долин и неприступных горных крепостей, Раймон-Роже де Фуа достиг зрелого для мужчины возраста тридцати пяти лет.

Он немного покрупнел и отпустил брюшко, которое не мешало ему сражаться в первых рядах своих рыцарей. Чувственный и склонный к поэзии, граф де Фуа приютил у себя при дворе много трубадуров и мыслителей-вольнодумцев.

Его сестра-погодок Эсклармонда была красивая и стройная девственница, соединив с красотой блестящий ум и ставшая одной из «верховных просветленных» у катаров.

Её поддерживал Жильбер де Кастр, верховный катарский архиепископ.

Граф де Фуа и его предки постоянно лавировали между грозными властителями Аквитании, Тулузы и Кастилии с Арагоном, создавая и укрепляя свое независимое, по сути, княжество в предгорьях Пиренеев.

Симон де Монфор рано уверовал в свою полную и окончательную победу. Он направил гонца к графу де Фуа, требуя от того подчинения и началу гонений еретиков. Видимо, тон письма был таким вызывающим, что взбешенный граф повесил на башне гонца и отправил вызов Симону, приняв сторону «потомков законного властителя земель Безье и Каркассона».

Все это произошло в то время, когда Ги де Леви занимался восстановлением цитадели Безье и не мог помешать графу де Монфору совершить такую непростительную ошибку.

Теперь было уже поздно…

ГЛАВА XIV   Граф Раймон-Роже де Фуа

Ги де Леви, пользуясь своим высоким титулом «маршала де Ла Фо», отправился с визитом к Раймону-Роже де Фуа, которого он знал еще со времени своего посольства в Арагон десять лет назад.

Всю дорогу Ги с интересом и ужасом наблюдал военные приготовления графа. Наемники и воины стекались в города Памье, Мирпуа и Фуа, а крепости приводились в порядок.

Обрадовало Ги, пожалуй, только то, что новых крепостей построено не было, а Фуа все также можно было легко блокировать, построив форт у подножия горы, на которой, и была расположена столица графства.

Раймон-Роже де Фуа прохладно, но с соблюдением всех норм этикета, встретил Ги де Леви, припомнив давнее мимолетное знакомство.

Но, в остальном, граф остался непреклонен. Единственное, что смог четко определить де Леви, была определенная уверенность, что граф не атакует их силы в течение этого года.

Большая часть регулярной феодальной конницы ушла на помощь королю Арагона, который вызвал графа де Фуа для защиты своего сюзерена.

С этими известиями Ги вернулся к Симону, властный характер которого начал приобретать грубоватые формы.

Однако при всех этих сложностях Симон де Монфор не потерял разум. Он прекрасно понимал, что только Папа Римский может ему помочь.

– Робер. – Обратился однажды Симон к де Мовуазену. – Окажи мне помощь.

Робер де Мовуазен ответил:

– Чем же я могу тебе помочь, кроме своего меча, Симон?

– Робер, отправляйся за помощью к Его святейшеству. Я знаю, что он меня недолюбливает, но, только он может нам помочь, разрешив снова проповедовать крестовый поход в земли юга Франции.

– Ох. Ну, и задачку ты мне подкидываешь, Симон… – вздохнул Робер. Он почесал свой длинный нос (хороший знак), сделал хитрое лицо, и ответил: – Ладно… сделаю, что смогу.

Симон с помощью Робера, а тот был знатный «крючкотвор», составил письмо папе Римскому, в котором описал «бесчинства и безбожия, творимые еретиками на землях Фуа, Комминжа», заодно прихватив и Тулузу.

Робер тайно уехал.

Следующее письмо он отправил с рыцарем из отряда Бушара де Марли, уезжавшего погостить домой.

Письмо предназначалось его супруге, Алисе де Монморанси, кузине Бушара де Марли. В нем Симон попросил «свою дражайшую супругу незамедлительно обратиться к сеньорам баронам и прочим верным рыцарям в землях королевства франков» для того, чтобы попытаться собрать, хотя бы, немного войск для поддержки…

В это время вернулся Ги де Леви. Симон долго слушал рассказ Ги, после чего сказал:

– Дружище мой, у нас совсем мало времени, чтобы «навести порядок» …

ГЛАВА XV   Чезаре, или весна в Каркассоне

Зимние месяцы они провели в Каркассоне, лишь изредка совершая небольшие рейды по окрестностям. Это были скорее демонстрации силы и страха, нежели четкие боевые операции…

В конце марта в комнату Ги постучались.

Ги сидел, задумчиво попивая вино, и вспоминал родные края, свою молодую