– Зачем вы меня позвали?

– Чтобы обсудить капитуляцию. Вы ведь понимаете, что обречены?

– Мы считаем, что у нас есть надежда.

– Я не буду вам угрожать и пугать, – вежливо произнес Петр. – По левую руку от ворот стоит небольшая усадьба. В полдень мы обстреляем ее из «единорогов», и вы сами все оцените. Понимаете, в чем дело. Взять богатые трофеи заманчиво, но рисковать ради них своими людьми я не стану. Надеюсь, моя позиция понятна.

– Более чем, – спокойно кивнул переговорщик. – Что вы хотите, в случае если нас впечатлит ваше оружие?

– Работорговцы не враги моему Императору. И, если бы вы не поддержали Геную, никто бы вас пальцем не тронул. Напротив, скупили ваш товар за звонкое серебро и золото. Вы ведь знаете – Дмитрий Иванович любит выкупать рабов.

– И все же…

– Так как вы выступили против нас на стороне Генуи, мне следовало бы вас уничтожить. Но, понимая сложность ситуации, я предлагаю договориться. Вы сдаете мне генуэзцев и все ценности. Исключая одежду, доспехи и оружие, что будет на вас, плюс по два коня. После чего уступите мне контракты на наемников по двойной стоимости. Ее вы возьмете своими же ценностями – золотом ли, серебром или еще чем. Да хоть рабынями.

– Вы хотите слишком многого.

– Я предлагаю вам выжить. Вы встали в этой войне не на ту сторону. Это ошибка. А за ошибки нужно платить. И да, очень не советую портить оставшееся имущество. Как вы понимаете, я обижусь. Сильно обижусь.

– Как вы гарантируете свои слова?

– Никак. Не будем друг друга обманывать. Слова – это просто слова. Но эти слова дают вам надежду. Не так ли?

– И лишают всего, что мы нажили за жизнь.

– Понимаю. Выбор не прост. Поэтому я дам вам время обдумать ситуацию. Если до завтрашнего рассвета вы не примете положительного решения по моему предложению, я прикажу заблокировать ворота и начать обстрел. Обратного пути больше не будет. Вся цитадель выгорит дотла.

– А если мы не придем к общему мнению? Часть сможет воспользоваться вашим предложением?

– Нет. Или вы принимаете в полном объеме условия капитуляции, или нет. Торговаться я не желаю. У меня много других задач. Я и так с захватом Кафы слегка промедлил. А Император не любит, когда медлят.

Усадьбу, указанную для демонстрации, разнесли диво как хорошо. Восемь «единорогов» работали несколько минут на пределе своей скорострельности. Все желающие смогли посмотреть на весьма недалекую перспективу, ожидавшую цитадель. Дымящиеся развалины… руины. Сочно и эффектно. Особенно для средневекового наблюдателя.

А потом в цитадели началась натуральная бодяга. Ведь переговорщик донес до остальных условия капитуляции. И если поначалу над словами легата все подшучивали, то теперь они заинтересовали практически всех. Настолько, что генуэзцы заперлись в самой прочной башне от греха подальше.

Рабовладельцы под давлением наемников приняли условия капитуляции еще до заката. Разве что генуэзцев сдать не смогли. Но легион решил этот вопрос очень быстро. Сначала под прикрытием арбалетчиков к башне подошли гренадеры и накидали в бойницы гранат. Потом подошли минеры с фугасами, вскрывшими ларчик. Ну а дальше уже штурмовой отряд ворвался внутрь, дабы добить оглушенных и ошеломленных противников. Быстро и без потерь.

Кафа была взята за три дня боев. Чисто и аккуратно. Профессионально.

1 июля 1379 года, Триполи

Кампания 1378 года завершилась закономерно – завоеванием до конца лета владений Генуи в Тавриде. Легат Петр Бирюков с пехотным полком там так и завис, наводя порядок и утверждая новую власть. Все-таки Империя пришла в эти земли надолго. А весной будущего 1379 года к Феодосии[36], где в то время стоял пехотный полк, вновь прибыл флот Венеции. Причем флот куда серьезнее, чем в прошлом году, – дело-то предстояло нешуточное.

Дело в том, что, нанеся сокрушительный удар по Генуе, Дмитрий озаботился заключением мира. Продолжение войны было не в его интересах. И, что удивительно, легко и просто получил этот самый мир при посредничестве Венеции. Как-то «вдруг» генуэзской элите разом пришла мысль о полной беззащитности их города перед десантом. И от этой мысли спать они стали сильно хуже, опасаясь банального завоевания, которому по большому счету и не могли никак противостоять.

Эти настроения не стали ни для кого секретом. И Дмитрий просто не мог пропустить такой замечательный момент для дальнейшего укрепления своей международной репутации. Если они так боятся десанта, то почему бы его не провести? Но не у них, а, скажем, где-то в другом месте Средиземноморского бассейна. Например, проведя Крестовый поход, который он и так обещал когда-то. Ну а что? Почему бы и нет? По-быстрому завоевать что-нибудь и домой, надолго там не «залипая». О чем он и уведомил голубиной почтой своих родичей в Венеции, найдя полное понимание. Ведь успех Крестового похода мог очень серьезно укрепить эту островную республику финансово.

Таиться не стали. Поэтому уже к началу 1379 года каждый феодал в Европе знал, что Император собирается идти в Крестовый поход, уже десятый от их начала[37]. В Венецию стягивались войска добровольцев. Все-таки Дмитрий в военном плане пользовался высочайшим уважением даже среди своих врагов.

Сколько удалось собрать войск?

Дмитрий выставил пехотный полк московского легиона при поддержке трех манипул: инженерно-саперной[38], гренадеров и минеров. Ведь планировалась сложная операция с осадой и штурмом. Сверх того, с Императором ехал особый артиллерийский парк из батареи осадных «Кракенов» и тяжелых «Василисков»[39]. Все-таки укрепления в Ближнем Леванте были существенно крепче тех, что строились в Восточной Европе. Там всякое могло быть. Ну и, само собой, большой запас выстрелов для имевшейся в пехотном полку артиллерии, включая новые картечные гранаты для «Единорогов».

Зайдя на Кипр, в гости к королю Кипра и Иерусалима Петру II Лузиньяну, Дмитрий убедил того даровать шурину Императора Энрико Дандоло титул графа Триполи, приняв сюзеренитет над ним. Ведь этот парень всегда хотел войти в элиту феодальной аристократии Европы. Почему бы не сделать человеку приятно? Тем более что его вклад в развитие России был неоценим.