Он вышел из кабачка и спустился в метро, к телефонным автоматам, опустил сразу три монеты и набрал номер. К телефону, как назло, подошла Рахиль Моисеевна; Виктор измененным голосом попросил по-английски пригласить к телефону миссис Регину Равич. «Сейчас позову!» — буркнула по-русски вредная старуха, и тут же Виктор услышал, как она кричит в сторону: «Регина, возьми трубку! Там тебя твой мюнхенский хахаль вызванивает. И скажи ему, чтоб не валял дурака по-английски — с его-то произношением!»

Услышав в трубке высокий мяукающий голос Регины, Виктор, как делал всегда, немного отвел трубку от уха: тем не менее ее «Халло-о-у-у! прозвучало так, будто она твердо уверена в наслаждении, доставляемом ее голосом всякому, кто находится на другом конце провода. На мгновение на место привычного раздражения где-то в области грудины поднялась волна холодного бешенства, но Виктор тут же придавил ее.

— Что случилось, киска? Что ты опять придумала?

— Это ты-ы? — деланно удивилась Регина.

— Нет, Ален Делон в черном пальто. Я спрашиваю, что случилось, детка?

— Только то, что должно было когда-нибудь случиться. Пока я была у тебя, Артур нашел мою неотправленную открытку к тебе.

— Черт! Большой был скандал.?

— Скандала не было, потому что мы с ним не виделись.

— Как же ты узнала об открытке?

— Я еще из Мюнхена позвонила домой, чтобы узнать, как там дети, и тут Артур сказал мне, что ему теперь все известно о наших с тобой отношениях. Он велел мне принять одно решение из двух — либо развод с ним, либо разрыв с тобой.

— И ты не сказала мне ни слова, но сразу же решила расстаться со мной? Не сказав мне об этом, не посоветовавшись…

— Не совсем сразу, но… тут еще твоя жена… Вики, нам все равно лучше было расстаться! Мой муж благородный человек, он, разумеется, простит меня. А с тобой все было так неопределе-е-енно!

— Если бы я знал об этом, я бы постарался не отпускать тебя из Мюнхена. А жена моя тут при чем?

— Вчера, когда ты был в душе, она позвонила тебе, а я сняла трубку, и у нас с ней был разговор…

— Какой разговор?

— Мучительный. Она кричала, плакала и угрожала.

— И ты испугалась угроз этой психопатки? Не верю!

— Вики, она угрожала не столько мне, сколько тебе. Со мной она говорила даже с каким-то сочувствием и уверяла, что тебе нужна не я, а мои деньги, вернее, деньги моего мужа. И еще она сказала, что ты любишь только ее, что ваши супружеские отношения никогда не прекращались, а со мной у тебя только игра… игра на деньги.

— Так и сказала?

— Да.

— И ты, дурочка, ей поверила?

— Поверила, потому что она привела очень веские доказательства.

— Какие еще «веские доказательства»? — Виктор приготовился к опровержению «веских доказательств» Жанны.

— Она попросила меня открыть твой шкаф и перечислила, в каком порядке висят твои рубашки. Оказывается, это она их стирает, гладит и развешивает.

Черт! Вот этого он не ожидал. Но попытался оправдаться.

— А что плохого в том, что моя бывшая жена, с которой мы, как интеллигентные люди, остались друзьями, иногда по-дружески помогает мне по хозяйству?

— Ви-и-и-ки! Но ты же мне говорил, что она никогда-а-а у тебя не быва-а-ает! — Регина, до этого говорившая нормальным голосом, только спокойным и усталым, вдруг опять принялась «петь», и Виктор встрепенулся — может быть, еще не все потеряно?

— Детка моя, девочка моя маленькая, не позволяй злым людям, кто бы они ни были, раз- рушить нашу любовь! Не верь никому, кроме меня!

— Я пыталась. Но ты обманываешь меня, и крупно и по мелочам, на каждом шагу. Я больше не могу тебе верить. Ты ведь спишь с этой женщиной, твоей бывшей женой.

— Да нет у меня давно уже никаких женщин, кроме тебя! И с Жанной у меня давно ничего нет!

— Ну да, а ее шпильки то под кроватью, то в душевой на полочке, на самом видном месте? Я же их все время нахожу, когда убираю у тебя.

Черт бы побрал эту чертову рыжую гриву Жанны, которую она теперь укладывала в какой- то немыслимый стог! Шпильки из него действительно так и сыпались.

— Подумаешь — шпильки! Ты свои трусики постоянно у меня забываешь и косметику…

— Так ведь я же и вправду сплю с тобой!

— А Жанна убирается в моей квартире и потому теряет тут не трусики, а шпильки! Неужели трудно сообразить? Если бы это не было вполне невинно, я бы уж как-нибудь догадался каждый раз убирать ее шпильки. Ты думаешь, я их не видел? Да видел десятки раз, но каждый раз только клал их на видное место — придет Жанна и заберет. Она сама тебе напомнила про шпильки?

— Ну да…

— Так, значит, она их еще и специально подкладывала! Если бы я придавал этому значение, я бы сам убрал этот опасный металл, но я же, честное слово, не придавал этому значения!

— Если это и вправду так, то она действительно опасна. Если бы ты слышал, каким голосом она произносила угрозы в твой адрес!

— В мой адрес, ты говоришь?

— Ну да. Она сказала: «Возвращайтесь к своему мужу, а я здесь покончу с Виктором сама! Он будет наказан!»

— Так и сказала: «покончу», «будет наказан»?

— Ага, вот именно так и сказа-а-ала! — ехидненько пропела Регина. — Наконец-то тебя хоть что-то встревожило по-настоящему.

— Да ничуть меня это не встревожило. Я просто удивляюсь ее внезапной ревности и злости.

— Чему тут удивляться? Сам же и довел ее до такого состояния, что она готова убить тебя. Она мне сказала, что ты и прежде обманывал ее…

— А, так вы еще и спелись! Уж не Жанна ли подсказала тебе этот драматический жест с венком?

— Каким венком, Вики?

— «Благодарю за любовь!» Очень эффектно.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Вики! — В голосе Регины Виктор услышал неподдельное недоумение и сразу же ему поверил. Он рассказал ей об утренней находке.

— Ах нет, Вики! Я к этому никакого отношения не имею! Да и твоя Жанна скорее всего тоже: она же серьезная и деловая женщина, к чему ей… Ох! — и она замолчала. Виктор так и увидел, как она прикрыла ладошкой рот и вылупила глаза.

— Ну? Чего ты молчишь — выкладывай! — нетерпеливо потребовал он.

— Я просто вспомнила одну вещь, которую сказала твоя бывшая жена.

— И что же такое она сказала?

— Она сказала про тебя: «Он считает, что оказывает женщинам величайшее благодеяние, когда завязывает с ними роман, и очень удивляется, что они, прощаясь, не благодарят его за любовь!»

— Да, миленькие разговоры ведут за моей спиной жена и любовница…

— Так все-таки Жанна — жена, а я — любовница?