головы — сама хворостину возьму и выбью это на вашем высокородном заду красными полосами. А лерд... А он поддержит! Как все ему расскажу, так и от себя пару строк добавит!

— Почему? — я топнула ногой.

Няня редко переходила на «ты», но когда это случалось — жди беды.

— Потому что Шим Камли считает совершенством исключительно себя. Только себя и никого иного! И дело тут не только во внешности. Единственный наследник генерала! Первый воин среди подрастающего поколения и так далее. Слишком уж все ему легко дается! Ничего к нему через муки, через боль и преодолевания не пришло. А если еще и лера к его ногам упадет, то останется только ноги об нее и вытереть.

— Почему ты так говоришь? — от возмущения у меня рот открылся.

— Потому что любовь — это война! — толстый указательный палец нянюшки указал на потолок. — Если любишь — добейся.

— Но я люблю! Няня!

— Да не тебе любить нужно, дуреха! — она возвела очи все к тому же потолку. — В кого же ты у меня такая несообразительная? А вообще, раз вы, лера, изволили воспылать светлым чувством к этому высокомерному павлину, то пусть вам хватит ума сделать так, чтобы и он полюбил. Чтобы думал о вас и днем, и ночью. Не ел, не спал... Меч свой в руках не держал. Страдал! Аппетит терял. Чтобы следом бежал, звал, умолял, а ты не оборачивалась. Запомни, Астрид, только то мужчинами ценится, что с боем! С кровью! С потом досталось. Только то и имеет цену. Так что ты наденешь сегодня платье по возрасту и будешь вести себя так, как положено дочери лерда. Пригласит он тебя на танец, так уж и быть, кивни снисходительно, станцуй, уважь гостя. А нет — и в сторону его не смотри! Ты поняла меня?

— Но, ави Мали... — простонала я.

— Запомни! Ты — лера рода Фахар! Достоинство, гордость, неприступность — вот что должно тебя характеризовать. Вот что должно кипеть в твоей крови. Знай себе истинную цену! Не продавай себя задешево никому и никогда. В одном ты права, Астрид: война — это страшно. Никто не знает, как судьбы наши сложатся и что дальше-то будет. Может случиться и так, что не будет меня рядом. Но помни, что я тебе сегодня сказала. Ты — лера рода Фахар! Ты олицетворение силы и достоинства!

— Да няня, — я окончательно сникла, но в ее словах была правда.

Я дочь своего отца.

Спорить более не стала. Вздохнув, снова подошла к окну. Телегу уже разгрузили, туши убрали, а теперь готовились откатить их к конюшням. Только возницу отвлек управляющий.

Что-то яркое привлекло мое внимание.

Лючи!

Маленькая проказница зацепилась лапой за слишком частые спицы колеса повозки. Бедная ящерка дергалась изо всех сил, да никак.

А если телега покатится?!

Испугавшись, я развернулась и со всех ног помчалась на улицу.

…Как же я боялась не успеть! С силой надавив, распахнула дверь и, выскочив на крыльцо, чуть не лишилась чувств — возница забрался на козлы!

— Стой!!! — я закричала, словно крестьянская девчонка. — Альмар! — С трудом вспомнила имя работника. — А ну, замри! Приказываю, замри на месте!

Это возымело эффект! Мужчина обернулся. Его глаза расширились. Еще ни разу лера так на него не кричала.

Да что там!

Я вообще никогда не позволяла себе повышать голос, а уж тем более на старших. И неважно, какого положения тот взрослый. Воспитание никто не отменял!

Я махнула рукой, еще раз приказывая стоять, и понеслась вперед, а у самой от бега по лестнице в боку кололо.

Мужчина, наблюдавший за мной, лишь глупо хлопал глазами. Он все еще не мог сообразить, что же творится, и что мне от него нужно.

— Лючи застряла, — постаралась объяснить ему, что вообще творю. — Убьешь сейчас! Стой!

Присев, я схватила бьющегося в истерике крупного дракончика и строго шикнула на него.

— А ну, тихо, мелкая, а то лапку сломаешь! Я хоть и не целитель, но думаю, много тогда времени потребуется, чтобы все хорошо срастить!

Надо мной засопели.

— Ты глянь, ящерица молодого орина! — Возница все так же с выпученными глазами почесал затылок. — Как она там оказалась на мою седую голову?

— Наверное, кровь учуяла, — предположила я, пожимая плечами. — Она ведь плотоядная, а у вас все доски красной корочкой покрыты. А запах — ужас просто. Помыли бы вы повозку, что ли. Нехорошо, когда грязь такая, ави Альмар!

— И то верно, все почищу, лера, — мужчина закивал и действительно окинул внимательным взглядом телегу. Нахмурился. — Правы вы, правы. А я невнимательный. Вот досталось бы от оринов, убей я дракончика. Такую беду от меня отвели. Повезло нам с маленькой лерой, пусть боги вас берегут.

— Ничего, — улыбнувшись, положила руку на рукав легкой летней куртки пожилого слуги. — Я ведь увидела, все обошлось.

— Да, лера, мой вам поклон, — мужчина, казалось, был действительно взволнован.

Еще бы! Не каждый же день чуть не гробишь любимицу гостя лерда.

Высвободив лапку Лючи, я встала и обняла бедное испуганное животное.

— Ну все, все, все... — Ее сердечко билось быстро-быстро. — Я тебя заметила, маленькая. Пойдем, отнесем тебя хозяину. И ты будешь в полной безопасности.

Я погладила мелкий голубой гребешок ящерицы. Та сомкнула веки и притихла.

— Только ты мне платье не порти больше, ладно? А за тот случай я тебя прощаю.

Я продолжала водить пальцем по гладкой чешуе маленькой проказницы. Какой же хорошенькой она показалась мне в этот момент. И совсем... Ничуточки нестрашной.

— Даром ты внешностью дракон, ласковая же что кошка. И размером с кошку. Лючи, а ты мурчать умеешь?

Ящерка приоткрыла глаза и тихо зашипела.

— Вот это да! — я рассмеялась, волнение и страх за маленькое животное улеглось. — И вовсе ты не злая, а очень даже красивая! И чешуя у тебя яркая, и лапки изящные.

Моему восторгу не было предела. Я все нахваливала чешуйчатую красавицу. Рассказывала ей, какая она храбрая, умная и непременно заслуживает лучших кусочков