Нэнси зло нахмурилась. Ей так надоел ее истязатель и насильник, что она, не выдержав, в запале выкрикнула:

— А я и не смешу тебя, сволочь! Его сейчас нет на планете, но он скоро вернется. И тогда он придет и убьет тебя. Он — цербер! Примарх Легиона!

Лысый медленно повернулся к своей пленнице. Выражение веселья медленно сползло с его лица. Он, конечно, уже успел изучить не шибко интересную историю Ра-Мира и узнать о самой ее яркой странице — нападении Легиона церберов.

Церберов — людей, выкраденных с различных планет и насильно, с помощью психоустановок, сделанных неким Кэрби Морфеусом или Повелителем, солдатами. Он хотел завоевать весь мир и, возможно, даже сумел бы это сделать, не пристукни его собственный легат, вышедший из-под контроля и ставший впоследствии примархом Легиона.

Жители не смогли принять такое количество «психов», и Легион вернулся на свою планету-базу Цербер.

Тем не менее он каждые три-четыре месяца прилетал на Ра-Мир за продовольствием.

— Что ты сказала?.. — прохрипел Лысый.

— Что слышал, ублюдок! Он легионер! Примарх! И он убьет тебя!

— И ты хочешь сказать, что он твой жених?

— Именно!

Лысый, не удержавшись, ударил Нэнси обратной стороной ладони по лицу. Девушку отбросило на подушки, где она ненадолго замерла, слизывая проступившую на губах кровь. Но ни хныканий, ни тем более плача Лысый так и не услышал.

— И когда же должен прибыть твой жених? — спросил он.

— Скоро, очень скоро… — с угрозой и даже мстительностью в голосе ответила Нэнси.

Лысый хотел ударить Нэнси еще, но его остановил стук в дверь.

— Босс, можно войти?!

— Чего тебе, Конопатый?!

— Извини, босс. Нам доложили, что на космодроме сел челнок частника…

— Когда?

— Полчаса назад…

— Почему раньше не доложили?!

— Ты же знаешь, там Ромб верховодит…

— Сволочь… Пора им заняться, а то стал слишком много себе позволять. Нужно задержать.

— Челнок мы, конечно, задержим, но вот один из его пассажиров уже покинул космодром на собственной машине и уже наверняка в городе.

Лысый, не удержавшись, посмотрел на свою пленницу.

— Это он, — кивнула она и специально широко Улыбнулась разбитыми губами, не обращая внимания на острую боль. — И он пришел за тобой…

Лысый едва сдержался, чтобы не наброситься на Нэнси, но ответил спокойно:

— Рано радуешься… К тому же он вряд ли захочет взять тебя в жены после моих объятий!

Нэнси дернулась, как от пощечины. Многие женщины-пленницы именно потому покончили с собой, что после насилия над ними на Цербере никто не хотел брать их в жены, они стали словно прокаженными. Лысый счастливо заржал, наблюдая за взыгравшими на лице пленницы чувствами. Он знал, что слово иногда ранит сильнее грубой физической силы.

— Конопатый! Собирай людей! Челнок и тем более грузовик в личном пользовании нам в любом случае не помешает!

— Слушаюсь, босс!

— А ты сиди здесь, дорогуша, и готовься! Надень свое лучшее нижнее белье. Мне нравится красное… причешись, надушись… Обычно после хорошей заварушки у меня появляется много сил!

Произведя неприличное телодвижение тазом, Лысый, посмеиваясь, вышел из спальни.

Рон Финист наблюдал и все никак не мог решить, с какой стороны подступиться к Совету. Забор перестроили, и из чисто декоративного он превратился в функциональный. По углам периметра стояли вышки с пулеметным расчетом из двух бойцов. То и дело с крыши Совета по полю проносился луч прожектора, обшаривая окрестности на наличие чужих.

Рон сам стал свидетелем того, как пулеметчики открыли перекрестный огонь, а высунувшиеся из-за стен часовые из автоматов добавили, по двум паренькам, зачем-то решившим подкрасться к резиденции Лысого. Один из ребят остался лежать среди пеньков вырубленного парка, а второй, чудом, петляя, точно греггер, убегающий от нубиса, спасся в городской черте.

Финист вынужден был признать, что не ожидал от разбойников такой хорошей постановки охраны. Но его ободрило то, что ребята смогли пройти перебежками как минимум половину расстояния от домов до забора незамеченными, значит, какой-то системы сигнализации нет. Охрана полагается исключительно на свои органы чувств: глаза и уши.

Рон, мысленно поблагодарив Глока за темный длинный замызганный плащ, скрывающий его на фоне земли, накинул капюшон, лег на землю и медленно пополз в сторону Совета или, как его теперь называли — Резиденции.

Ползти пришлось долго и очень медленно, то и дело замирая при любом подозрительном шевелении на вышках или при появлении над стенами голов особенно рьяно выполнявших свои обязанности часовых. Иногда рядом проползало яркое пятно света прожектора, дважды Рон оказывался у него на пути. Финист к этому времени успевал распластаться на земле, и световое пятно проходило, не задерживаясь.

Вот и стена. О том, чтобы перелезть через нее, не могло быть и речи, хотя с этим проблем бы не возникло. Его бы просто в один миг заметили часовые на вышках и расстреляли из пулеметов, как того несмышленыша…

Пройти Рон решил там, где ждут меньше всего. Не через главные ворота, конечно, а через вышку. Как известно, под горящей свечой всегда темнее всего, и Финист мог, без особого страха быть обнаруженным, встать во весь рост.

Из вышки, защищенной мешками с песком, на высоте трех метров, слышались приглушенные голоса стрелков.

— Бляха… Бляха… Не притворяйся, что спишь… Я же вижу, у тебя ресницы дрожат…

— Ну чего тебе, Кайф?!

— Дай кайфануть…

— Так и знал, что ты попросишь… Мог бы и не спрашивать.

— Ну чего тебе жалко, что ли? Я же вижу, ты сам хочешь кайфануть.

— Нельзя, — с трудом выдавил из себя Бляха. Ему действительно хотелось затянуться. — Если Люк узнает, что кайфуем на посту, он с нас три шкуры спустит, а потом на плантацию отправит…

— А он не узнает…

— А если проверять пойдет?

— Ни… не пойдет. Он что, совсем больной посреди ночи посты проверять? Сам знаешь, он только вечером или рано утром обход делает… Ночью Люк ходит, только когда с бабой развлекается. А сейчас у него никого нет… я знаю.

— Откуда?

— Специально проверял…

— Ишь, какой предусмотрительный…

— Ой… дак его вообще нет!

— Я знаю.

— Ну же, Бляха… поделись с напарником! Не жадничай!

— Может, не будем сегодня?.. А то Лысый самолично куда-то намылился на броневике и с двумя машинами, полными бойцов!