бы сказал, непредсказуемая. И что же может быть столь неожиданным для наших охранников?

– Надо прорываться не черными ходами и закоулками, а напрямик.

– Что ты имеешь в виду конкретно? Я что-то не понимаю…

– Ребята вот что предлагают, – Марат хитровато прищурился. – Надо ломануться через главный вход. Немцы даже представить себе не могут такой вариант. Периметр окружен рвом и колючей проволокой, усиленно патрулируется, а у въездных ворот только стража небольшая стоит.

– Но на башнях же часовые с пулеметами сидят. Нас сверху всех перестреляют.

– А вот это уж наша забота: снять их! Чуть поодаль разрушенные здания стоят. Вот туда мы снайперов и посадим.

Романов оторопело посмотрел на собеседника. То, что предлагал Марат, показалось ему слишком примитивным. Представить себе что-либо подобное не представлялось возможным. Но тут же мелькнула мысль: а может, секрет как раз в том и состоит? Никто никогда ж не подумает, что может произойти именно так. Ай, да французы – молодцы! Головы у них работают, дай бог! Но в словах его еще прозвучало сомнение:

– Полагаешь, получиться?

– Не сомневаюсь, – твердо ответил Марат. – Чем непредсказуемее будут наши действия, тем сильнее возникнет паника у немцев и больше шансов на успех. Обмозгуйте все это в своем кругу. Подходит вам такой план или нет?

Когда ночью Романов рассказал сокамерникам о сделанном Маратом предложении, наступила долгая пауза. План, как и для него вначале, показался почти фантастическим. Но «помозговав», генералы пришли к выводу, что все, возможно, может удастся…

Следующие несколько дней ушло на подготовку операции. Марат тайком принес им пяток револьверов, патроны и несколько гранат. Привыкшая к тишине и спокойствию охрана умудрилась ничего не заметить. К тому же гитлеровцы были обеспокоены положением на Восточном фронте: Красная армия подходила уже к границам Германии. Было от чего тревожиться!

Выступать решили в воскресенье, когда немцы отдыхают и больше расслаблены. И не ночью или на рассвете, как полагал вначале Романов, а в полуденное время: конвойные как раз обедают.

Все произошло быстро и без особых потерь. Марат с парой своих товарищей проникли из кочегарки к камерам и сняли трех часовых. Распахнув двери, выпустили пленных. И те помчались по узкому коридору к выходу.

На пути смели еще двух конвойных. Схватка завязалась у главных ворот. Но тут к русским присоединилось несколько французских ребят. Они смяли охрану, потеряв всего двух человек, и выскочили из главные ворота. Часовые на близлежащих вышках, как и предусматривалось планом, были сняты снайперами «маки». В общем все получилось как нельзя лучше.

А за воротами к ним подкатил грузовик, пригнанный одним из товарищей Марата. Где уж они его достали, один Бог ведает.

Ну а дальше пошло еще быстрее. Немцы были, конечно, в растерянности от столь дерзкого, совершенно непредсказуемого нападения и запаниковали. Понадобилось какое-то время, чтобы они опомнились. Пленные успели сесть в машину и уехать. Погоня за ними устремилась не сразу, и они успели добраться к морю. А там беглецов уже ждал парусник. Теперь их было не догнать. Подняв паруса, взяли курс на Англию.

Глава 12

Посадив героев в порту на легковые машины, их сразу повезли в Лондон. На улицах столицы бывших пленных радостными криками встречали толпы народа. Потом их сразу же пригласили на торжественный митинг, который состоялся в центре столицы Великобритании, на одной из площадей. Выступить пришлось Романову и еще нескольким генералам. А что они могли сказать? Только то, что выполняли свой воинский долг и готовы пожертвовать жизнями для победы над фашистами.

Вечером состоялся прием у вице-премьера. Он лично пожал каждому руки и сказал несколько слов. Потом был шикарный банкет – бывшие пленные давно так не ели (у некоторых потом даже животы разболелись и пришлось принимать лекарство). Все остались страшно довольны – честно говоря, никак не ожидали такой волнующей встречи в чужой стране.

Романов был буквально потрясен. Англичане, конечно, их союзники, снабжали Красную армию оружием, боеприпасами, теплой одеждой и консервами. Немало их кораблей погибло в северных морях при доставке в СССР грузов. Но чтобы столь любовно и почтительно относиться к советским военным, пусть даже они совершили что-то героическое, – этого он и представить себе не мог. А как бы у них на Родине вели себя люди, окажись они в такой ситуация?.. Ничего подобного он представить не мог. Неужели он сам и его земляки менее эмоциональны?

Ответить на эти вопросы Михаил Афанасьевич сразу не мог. Но, подумав немного, понял, в чем тут дело. За годы советской власти народ приучили к сдержанности…

Поймав себя на столь крамольных мыслях, Романов даже ощутил холодок под сердцем. Неужели он скатывается к позиции того же Власова? А как же тогда коллективизация и индустриализация, сделавшие Советский Союз сильнейшим государством мира? А рост обороны страны, укрепление его могучей армии?.. Да разве смогли бы они иначе победить гитлеровцев? Вот уже до границ Германии Красная армия дошла – это писалось во всех английских газетах… Нет, тут должна быть золотая середина. Нельзя склоняться в одну – критическую сторону. Положительного было все-таки значительно больше. И в том главная заслуга Сталина, да и всей Коммунистической партии…

Через несколько дней их пригласили в королевский дворец. И тут случилось невероятное. Оказалось, что Романов, как возглавлявший подвиг российских пленных, по решению британского правительства был удостоен ордена Бани – высшей английской награды. Об этом во всеуслышание и объявили на раунде в знаменитых апартаментах королевы.

Орден Михаилу Афанасьевичу был тут же вручен. Все присутствующие сердечно поздравили его, пожелав дальнейшего благополучия на службе Родине. Романов был, конечно, тронут, но тут же подумал о том, как сие отличие воспримут у него дома: тем боле что его, как это ни странно, одного наградили за рубежом из всех оставшихся в живых двадцати двух человек. Как бы еще не осудили…

Михаил Афанасьевич знал отношение высшего руководства Советского Союза к подобным актам – они не поощрялись (история показала, насколько он был прав)… Однако тогда, принимая искренние поздравления официальных лиц и своих товарищей, Романов был тронут.

Позже, перебирая английские газеты, он понял, почему так высоко была отмечена его роль во всем случившемся. Слишком уж много написали об умелом и геройском руководстве побегом российских пленных на страницах печати, явно преувеличив его заслуги. Но изменить что-либо было уже нельзя…

Следующие пару недель прошли, как в тумане. Их беспрерывно возили по разного рода митингам и собраниям. Заставляли выступать, повторяя одно и то же. К тому же каждая такая встреча оканчивалась «небольшим