Сколько бы я ни приводил доказательств, что экстремальные приключения помогают исцелять травмы психики и стресс, я не получал никакого ответа. Вскоре мне стало ясно, что любой вышестоящий офицер заинтересован лишь в том, чтобы сохранять свой собственный бюджет и не раскачивать лодку. Не раз и не два мне говорили не высовываться и сидеть тихо. Один из офицеров заявил, не особенно стесняясь в выражениях, что мое жалованье недостаточно высоко, чтобы я позволял себе открывать рот.

Вскоре коллеги начали замечать, что я постоянно раздражен.

— С талибами в Афганистане было проще, — проворчал я себе под нос как-то утром, швыряя трубку на рычаг после разговора со старшим по званию, в котором он говорил, а я в основном молчал. Снисходительным тоном он меня проинформировал, что ни от каких посттравматических синдромов никто в наших войсках не страдает.

Я точно знал, что этого типа и близко не было в Гильменде. Он понятия не имел, что там происходит.

— Нервишки шалят, — окликнул меня знакомый голос из-за большого монитора на другом конце кабинета.

— Да пойми ты, Энди, я устал иметь дело с идиотами, — отозвался я, не скрывая злости.

С Энди, уоррент-офицером королевской морской пехоты, мы были знакомы, еще когда вместе служили на базе в Кенте в чине капралов. Вместе с гражданским коллегой по имени Кевин он теперь отвечал за «Спортивную ассоциацию королевской морской пехоты» и работал в том же офисе, что и я.

Энди сидел тут дольше моего, и потому здесь все было обустроено на его вкус. Самым примечательным в кабинете был громадный аквариум. Насколько я знал, это жена Энди заставила его перетащить сюда эту махину, поскольку иначе рыбы грозили заполонить весь дом.

Скажем честно, я мог ее понять. Аквариум был таким огромным, что там поместился бы даже я. Понятия не имею, где Энди держал его в доме. Но, странным образом, здесь он смотрелся неплохо.

Стайки разноцветных экзотических рыб, которых заселил туда Энди, синхронно плавали по аквариуму то в одну сторону, то в другую, как будто ими командовал старший сержант на военном смотре. Я обнаружил, что смотреть на рыбок меня успокаивает, это было прекрасное лекарство от стресса.

Хочу сказать, что я смотрел на них очень часто, в попытках понять, как же все так случилось, что я оказался погребен под горами бумаг. Я не для того шел в морпехи, чтобы оказаться на привязи у письменного стола.

И мало того, что меня раздражала офисная политика и я не получал никакой поддержки от руководства. Помимо этого, как я обнаружил, эта работа могла создать проблемы нам с Лизой.

Как-то вечером я вернулся домой с чуть более позитивным настроем, чем обычно: мы поболтали с парнями, съездившими в отпуск, который мне удалось организовать для них во Флориде. Им там понравилось.

— Посмотрел фотографии ребят со скайдайвинга, — сообщил я Лизе, заходя в дом. Она как раз пылесосила и наводила в доме порядок, поскольку сама пришла с работы за пять минут до меня.

— И как? — спросила она, не прерываясь. Одной рукой она ловко приподняла журнальный столик, другой продолжила орудовать пылесосом.

— Круто. — Я помахал руками в попытке изобразить свободное падение. — Жаль, я с ними не поехал. Там такие фотки с девочками у бассейна…

В доме внезапно наступила тишина. Гудение пылесоса прекратилось по суровому мановению пальца Лизы.

«О, черт», — подумал я.

Не выпуская пылесос из рук, Лиза с угрожающим видом повернулась ко мне.

— Да я про скайдайвинг, милая, исключительно про скайдайвинг. — Я постарался выдавить из себя максимум искренности.

Лиза продолжала всматриваться мне в душу глазами глубоко оскорбленной женщины.

— Я бы на вечеринки не ходил! — Я судорожно пытался дать задний ход, но все попытки были тщетны. Лиза по-прежнему смотрела на меня молча, и во взгляде ее читалось: «Ответ опять неверный».

Я осторожно попятился к выходу из комнаты и на пороге едва не споткнулся об Тали.

— Я бы их только кремом от солнца мазал! — успел я выкрикнуть, увертываясь от диванной подушки, пролетевшей в миллиметре от уха, ударившейся об стену кухни и свалившейся в раковину.

— Я чай заварю! — С этими словами я укрылся на кухне, а за спиной у меня вновь взвыл пылесос.

Однако больше всего меня угнетало то, что с этой офисной загрузкой у меня почти не было времени заниматься собаками.

Наш новый дом располагался не слишком далеко от базы, так что в обед я успевал на всей скорости заскочить и выгулять их, но в остальном они были предоставлены самим себе на протяжении всего дня. Как ни странно, Наузада и Тали это вполне устраивало, они отлично чувствовали себя во дворе и не мерзли: видимо, сказывалась афганская кровь. Иногда мне казалось, их даже раздражает то, что своим появлением я нарушаю их сиесту.

А вот по поводу Физз и Бимера я чувствовал себя виноватым, у меня было на них куда меньше времени. Раньше они носились вокруг меня, как сумасшедшие, всякий раз, когда мы куда-то выбирались, но теперь им оставались только утренние и вечерние прогулки. Впервые за всю свою военную карьеру мне не разрешалось брать их с собой на службу.

Все это лишь усиливало ощущение того, насколько сильно изменилась наша жизнь.

Солнце осторожно пыталось пробиваться сквозь тучи на востоке, но все его потуги были тщетны. На заднем дворе у нас все замерзло напрочь, как нередко бывает в начале февраля. Трава была покрыта коркой инея, и когда я открыл дверь, морозный воздух устремился в дом.

Впрочем, сказал я себе, у всего на свете есть позитивная сторона: в такой холод подбирать с земли застывшие, поблескивающие собачьи какашки будет куда проще, чем обычно. Любой владелец четырех собак меня поймет: собирать тут обычно приходилось немало.

Собирание собачьего дерьма для меня превратилось в некую разновидность искусства. Я стал экспертом по тому, как проще его собирать и что с ним делать дальше. К примеру, я заметил, что в последнее время самые обычные пакеты, в которые мы собирали продукты в супермаркете, стали делать с большим количеством дырок. Не раз и не два за последнее время, когда я пользовался этими пакетами, чтобы собрать отходы собачьей жизнедеятельности, в итоге у меня оказывались перепачканными все руки.

— Вот гады, — пробормотал я, с отвращением созерцая свою измазанную пятерню.

Я также много нового узнал обо всех прочих физических отправлениях у собак. Но и здесь без проблем не обходилось.

В то утро, как это было у нас заведено, я вернулся к собакам, нетерпеливо дожидавшимся на кухне, чтобы их выпустили гулять. К счастью, Наузад также был среди них, поскольку вот уже месяц мы разрешали ему оставаться в доме. У нас ушло немало сил, но его все же удалось приучить справлять нужду снаружи.