— О! Когда из деревни присылают, я первая бегу за кружкой. И сметана. Ням! Обожаю просто!

— Значит, котенок, — заключил он со странной ухмылкой, и щеки начало покалывать. — Ладно. Думаю, ещё на один вечер мы можем задержаться…

Это известие я не могла принять спокойно. Вскрикнула, обхватила его за шею, повисла, счастливо улыбаясь… И отскочила, как ошпаренная, боясь, что Марк передумает.

— Не удержалась. Теперь уедешь?..

Марк хрипло рассмеялся и взял меня за руку. Тело тотчас охватило ласковое тепло, и тревоги исчезли.

— Нет. Я всё понимаю. Пойдем выигрывать спор?

Настал мой черед смеяться.

— Подожди в коридоре, пожалуйста. Я переоденусь.

— Хорошо, — согласился он. — Жду.

И вышел, прикрыв за собой дверь. Окрыленная, я ринулась в гардеробную и от волнения снесла по дороге тумбу, но боли не почувствовала. Днем я ходила в голубом, теперь снова надела красное. Немного причесалась, оставив волосы свободными. И стремглав вылетела за дверь, едва не сшибив Марка с ног.

— Ой!

— Ай! — отозвался он весело. — Мне нужно сообщить воинам.

— Они, наверное, расстроятся, что придется задержаться…

— Отчего же? Продолжат общаться с вашими грозовыми стрекозами. Вот уж быть в компании этих щебетушек им точно не надоест никогда.

— А я надоедливая?

Он покачал головой.

— Нет, Габриэль. Тобой управляют хорошие чувства. Я не привык, чтобы рядом был кто-то живой… То есть забыл, каково это.

И подал мне руку, ведя к лестнице. Я каждый раз покрывалась мурашками, чувствуя его пальцы: ладонь целиком охватывала мою, была шершавой и крепкой.

— Кстати, хочу поговорить с твоей мамой. Планировал сделать это позже, но, раз уж остаюсь, откладывать не стоит.

— Я позову её, она сейчас в своей комнате.

— Тогда встретимся внизу.

Он отпустил меня, и стал спускаться, а я вприпрыжку побежала к маме. На душе снова мурлыкали кошки. Я походя подхватила Куролеся и постучалась. Мама открыла почти сразу и, увидев на мне платье, улыбнулась.

— Поняла. Сейчас иду.

— Он поговорить хочет!

— Волнуется? — хитро спросила она.

— А есть повод? — нахмурилась я. — Ты ведь ничего такого не скажешь?

Она рассмеялась.

— Не бойся. На самом деле я рада, что у вас всё так быстро решилось. Это не всегда на пользу будущим отношениям, но сейчас лучше не ждать. Яд печали много лет травил Марка, и ему нужны хорошие лекарства. Какие — ты и сама знаешь, доча.

— Знаю, — тихо сказал я. — Но постараюсь его не торопить, хотя и очень хочется.

— Понимаю, — и мама улыбнулась уже не так весело. — Женщина всегда будет тянуться к мужской силе. Конечно, если она у него есть… Когда я была в Среднем королевстве, всяких видела.

— Мам, — я склонилась и обняла её, — ну ты чего? Мы ведь часто будем видеться! И, кстати, я попросила кое-кого с тобой потанцевать.

— Габ! — воскликнула она. — Я же говорила так не делать!

— Ты покраснела! — и я довольно расхохоталась, получив шутливый шлепок по попе.

— Идем уже, выдумщица!

Она могла говорить что угодно, но последние два года постоянно ошивалась возле кузницы. Уеду — как пить дать сблизится с Лассом!

Внизу царило веселье. Солнечные воины вовсю отплясывали с Грозовыми девушками, а Марк стоял рядом с Бирном. Они мирно о чем-то беседовали. Когда мы с мамой подошли, мой избранник почтительно поклонился будущей теще.

— Марк, это моя мама, Ирина. Мама, это Марк…

— А то я не знаю, — рассмеялась она. — Рада познакомиться! — и первая протянула руку, которую Марк осторожно пожал.

— И я с вами… Можно просто Ирина? — спросил он.

— Конечно. И перейдем сразу на «ты», — сощурилась она. — Не хочешь немного пройтись? Не люблю говорить о важном среди шума и гама.

Я двинулась было за ними, но мама остановила меня.

— Нет, Габ. Ты останешься.

— Почему?

— Потому что я прошу об этом, — сказала она. — Не против? Мы скоро вернемся.

Я вздохнула и поглядела на Марка. Он спокойно кивнул. То ли скрывал волнение, то ли вовсе не тревожился.

— Буду ждать здесь. И, пожалуй, перекушу.

Они вышли на веранду и, как я ни пыталась успокоиться, стоять на месте не могла. О чем они беседовали? Во мне копошилось колючее любопытство. Я взяла бутерброд и, жадно его кусая, ходила по перилам балкона. Прежде меня за это ругали, потом махнули рукой.

Когда заиграла музыка, я принялась выполнять движения прямо на широких перилах. Даже если свалюсь вниз, серьезных травм не будет. Я уже падала дважды, и ветви буков успевали подхватить. К тому же прямо с балкона можно было перейти на дерево и пешком добраться до самой макушки. Детьми мы обожали делать это, даже играли на ветвях в догонялки.

Избавившись от хлеба с помидорами и сыром, я ступила ногой на толстую ветвь, но далеко не ушла.

— Габриэль, — позвал низкий тихий голос.

Я склонилась, заглядывая под ветви, и увидела Марка.

— Ты что там делаешь? — спросил мужчина.

— Брожу. Пойдем ко мне!

Он ловко залез на перила, шагнул было, потом, подумав, снял обувь. Я тоже была босой.

— Здорово придумано.

Я, посмеиваясь, отпрыгнула на противоположную ветку. Платье мешало, и было не слишком удобно выкрутасничать. Марк не дал мне далеко уйти — приноровился и выбрал траекторию перехвата. Я снова врезалась в него, и мы пошатнулись.

— Держись, — улыбнулся он.

— Можно за тебя? — робко спросила я, боясь, что как-то не так коснусь — и он снова нахмурится.

— Конечно.

Стоять на дереве, обняв любимого. Какая приятная странность судьбы! Я вспомнила, как Мэй рассказывала о своем страхе покидать прежний дом. Я не боялась вовсе — наверное, потому, что оставалась на красной земле. Ну а к другому дому привыкну, тем более если Марк будет рядом.

— Можно поглядеть на представление с верхушки, — сказала я, едва касаясь его спины руками. Во сне другое дело, там я