Она взглянула на него снизу вверх. Вызывающе. Раньше он никогда не видел ее такой.

– С чего ты взял?

– Я жду ответа. Не отвечай вопросом на вопрос.

Она нахмурилась и пробормотала:

– Тара права. Ты действительно помешан на контроле.

– Рад, что мы это выяснили. Мнение Тары очень важно для меня. – Он действительно хорошо контролировал себя, так что слова прозвучали спокойно и медленно.

– Великолепно! Мы все вместе сможем поговорить об этом через пару минут. Она уже едет сюда.

Если бы он сейчас отхлебнул кофе, точно поперхнулся бы. Но Майкл ничем не выдал себя, лишь бросил удивленный взгляд на Анжелику, которая присоединилась к ним на кухне, – беззаботная, как будто так происходит каждое субботнее утро и Тара Девайн постоянный гость.

– Пообедаем? Полагаю, самое время для обеда… завтрак мы, кажется, уже пропустили.

До смешного легкомысленные рассуждения его сестры прервал звонок в дверь. Майкл оглядел остальных, но те продолжали свою маленькую игру. Так что он направился к входной двери.

Если Тара не ожидала увидеть его, то очень умело это скрыла. Широченная улыбка, розовая помада на губах, несколько взмахов ресниц, словно Майкл был соринкой, которую она пыталась сморгнуть. Уверенно вошла внутрь.

– Майкл.

Прошла вперед по коридору, он не мог оторвать взгляда от ягодиц, покачивающихся в кожаной юбке, которая сидела как вторая кожа. Эта кожа – ее кожа, – он никогда не видел и не касался ничего подобного. Нежная, кремово-белая, шелковистая. Он проводил Тару взглядом до самой кухни. Послышались приветственные возгласы сестер, даже страдающей от тяжелого похмелья Фернанды.

– Так ты поедешь?

Поедешь куда?

Он вошел в кухню. Увидел, как Тара приблизилась к Ферн. Обняла ее и была вознаграждена мягкой улыбкой.

– Я бы очень хотела. Но у меня много дел, возможно, лучше повременить. Пока все не уладится.

Пока что не уладится?

Выступление Анжелики было достойно награды. Легкая улыбка и королевский наклон головы.

– Конечно… конечно. Мы могли бы запланировать время после Парижа. Не хочется откладывать надолго. Думаю, это единственные свободные дни, которые появятся у меня в ближайший месяц.

Тара получила чашку кофе и теперь стояла рядом с Ферн.

– Это сложно. Когда вам нужно знать точно?

Нужно знать что?

– О, я просто думала заехать за тобой перед рейсом, или, если ты полетишь сама, я могу встретить тебя в аэропорту.

Что? Они все выучили сценарий перед приходом Майкла?

– Что тут происходит? Куда вы все собираетесь? – потребовал ответа Майкл, едва сдерживая растущее раздражение.

Они обернулись к нему – две темные головки и одна светлая. Три пары больших глаз и губы, сложенные трубочкой.

– В Барселону. Тара согласилась разработать дизайн моего свадебного платья и приедет к нам на… Ну, детали мы можем обсудить и позже.

– Это правда? Тара, мне кажется, мы должны поговорить.

– О чем?..

О состоянии Фернанды. О сигналах, которые она посылает его впечатлительной сестре. Об умопомрачительном сексе, который был у них менее шести часов назад. Ее приезд в Барселону не вариант. Он хотел порядка, а не хаоса. Он хотел, чтобы Ферн успокоилась и вернулась к занятиям. Он хотел думать о Таре Девайн в прошлом, а не наблюдать ее в настоящем и мечтать сорвать с нее одежду.

Ему было просто необходимо сохранять контроль над своей головой и телом. А Таре Девайн удавалось превращать его в примитивное существо с рефлекторными реакциями и странными эмоциями. Кто бы, черт возьми, захотел такого? Она уже заставила его сомневаться в самообладании, задуматься о чувстве вины и всей его системе ценностей. Это никуда не годится!

Видимо, его сестры вышли из комнаты. Но его больше обеспокоил огонек в глазах Тары, чем отсутствие других людей. Когда дверь защелкнулась, Тара повернулась к нему.

– Согласна, нам нужно поговорить. Сначала я. Прошлой ночью я пришла к тебе домой, наивно веря, что встречу там остальную компанию. В машине я однозначно даю понять, что не хочу тебя поцеловать. Переступаю порог квартиры, и ты однозначно решаешь, что «нет» означает «да».

– Хочешь сказать, ты была против того, что произошло между нами?

– Нет. – Она отвела взгляд. – Нет. Я только хочу сказать, что то, как ты обращался со мной после, шокировало меня.

Она повернулась к нему лицом: глаза казались огромными. У любой другой женщины по щекам уже катились бы слезы уязвленного самолюбия, но Тару трудности лишь закалили. И это задело его еще сильнее.

– Ты сама посылала довольно ясные сигналы. Я пошел за тобой в ванную комнату, помнишь? Но ты хотела уединиться.

– Винишь меня? Я духа не успела перевести, как меня поставили на счетчик. Было ясно сказано, что время пошло.

– Тара, ты распутница. Не пытайся обмануть меня, что надеялась на какую-то галантность. Ты знаешь правила такой игры. Ты или участвуешь, или нет. И ты была в игре по самую твою великолепную шею.

Он посмотрел прямо туда. Ее серебристый трикотажный джемпер с косым воротом открывал эту шелковую кожу. Ключица подчеркивала линию, которой он касался губами. Декольте скрыто, но Майклу достаточно и воспоминания о нем, чтобы пробудить свое похотливое желание. Он взглянул вверх – Тара смотрела на него в упор. В голубых глазах все еще жила боль, а самые розовые, самые пухлые губы по-прежнему были сложены в презрительно-капризной гримасе.

– Распутница? И кто же играет в игры по правилам, которые ты придумал? Правило первое: вести себя как высокомерный болван. Правило второе: напрочь игнорировать ясное предупреждение другого человека. Правило третье: нападать, как вырвавшийся из клетки зверь…

– Правило четвертое: соответствовать ожиданиям мисс Секс-бомбы.

Она онемела от изумления.

– Что? Разве я не прав? Сейчас ты играешь с большими мальчиками, Тара. Тебе лучше убедиться, что ты продумала все ходы до конца, потому что это не репетиция.

Она положила руки на бедра и выпрямилась. Грудь вздымалась, а кожа порозовела, как тогда, когда они занимались любовью. Тара была великолепна в своей ярости.

– Просто послушай, что ты говоришь. Это же абсолютное бахвальство. Я ни за что не сыграла бы с тобой снова, пусть даже моя жизнь зависит от этого.

– Твоя жизнь будет зависеть от того, насколько далеко ты будешь держаться от моих сестер. Так почему бы тебе не пойти и не сказать Анжелике, что ты передумала?

– Ты мне угрожаешь? Ты серьезно угрожаешь мне?

Нет, конечно, он ей не угрожал. Просто вырвалось. Ему было необходимо, чтобы она оказалась подальше от них, и в первую очередь – от него самого, и немедленно. Потому что от одного ее вида сейчас – сверкающие глаза и приоткрытые влажные губы, руки на бедрах, грудь, выступающая под тонкой, мягкой тканью свитера, – он хотел владеть ею целиком и полностью, насколько это возможно.