На другой день после отплытия из Суэца, 10 октября, он не без удовольствия увидел на палубе того самого любезного человека, к которому обратился с вопросом по приезде в Египет.

— Если я не ошибаюсь, — начал он с самой вежливой улыбкой, — это вы, сударь, так любезно служили мне проводником в Суэце?

— А ведь правда! — ответил сыщик. — Я вас и не узнал! Вы — слуга того чудака-англичанина.

— Вот именно, мистер…

— Фикс.

— Мистер Фикс. Рад вас повстречать на корабле. Далеко едете?

— Так же, как и вы, — в Бомбей.

— Тем лучше! Скажите, вы ездили когда-нибудь этим путем?

— Несколько раз, — ответил Фикс. — Я агент пароходной компании.

— Так вы, вероятно, знаете Индию?

— Н-да… — ответил Фикс, который не хотел слишком много говорить.

— Что же, любопытная страна эта Индия?

— Очень любопытная. Мечети, минареты, храмы, факиры, пагоды, тигры, змеи, баядерки… Надо надеяться, у вас будет достаточно времени, чтобы как следует ознакомиться со страной.

— Надеюсь, что да, мистер Фикс. Рассудите сами: не может же человек в здравом уме всю жизнь скакать с парохода на поезд и с поезда на пароход, потому что он объезжает вокруг света в восемьдесят дней! Нет, вся эта гимнастика, будьте уверены, кончится в Бомбее.

— А здоров ли ваш мистер Фогг? — спросил самым естественным тоном Фикс.

— Вполне здоров. Я тоже. И ем, как проголодавшийся людоед. Вот что значит морской воздух!

— Я что-то ни разу не видел вашего хозяина на палубе.

— Он никогда не выходит. Он не любознателен.

— А не думаете ли вы, мистер Паспарту, что под этим путешествием в восемьдесят дней скрывается какое-нибудь секретное поручение: ну, например, дипломатическое?

— Честное слово, мистер Фикс, я ничего не знаю и, сказать откровенно, не дал бы и полкроны, чтобы узнать.

После этой встречи Паспарту и Фикс часто разговаривали. Полицейский инспектор всячески стремился сблизиться со слугой мистера Фогга. Это могло ему при случае пригодиться. Он часто приглашал Паспарту в бар «Монголии» и угощал его там стаканчиком виски или кружкой светлого пива, что наш парень принимал без всякой церемонии и, не желая оставаться в долгу, в свою очередь угощал мистера Фикса, находя его очень симпатичным человеком.

А между тем пароход быстро двигался вперед. Тринадцатого уже показалась Моха, над развалившимися стенами которой виднелись зеленые финиковые пальмы. А вдалеке, по горам, раскинулись обширные рощи кофейных деревьев. Паспарту с восхищением разглядывал этот знаменитый город. Опоясанный кольцом своих полуразрушенных стен, он походил на огромную кофейную чашку.

Следующей ночью «Монголия» пересекла Баб-эль-Мандебский пролив, арабское название которого означает: «Врата плача», а на другой день, четырнадцатого, она остановилась в гавани Стимер-Пойнт, в северо-западной части Аденского рейда. Здесь пароход запасался топливом.

«Монголии» оставалось пройти до Бомбея тысячу шестьсот пятьдесят миль, и, чтобы набить угольные трюмы, она должна была задержаться в Стимер-Пойнте на четыре часа.

Эта задержка ни в коей мере не могла отразиться на расписании Филеаса Фогга. Она была предусмотрена. К тому же вместо утра пятнадцатого числа «Монголия» прибыла в Аден четырнадцатого вечером. Следовательно, уже имелся выигрыш в пятнадцать часов.

Мистер Фогг и его слуга сошли на землю. Джентльмен отправился визировать паспорт. Фикс незаметно последовал за ним. Когда формальности с визой были выполнены, Филеас Фогг вернулся на корабль и продолжал прерванную партию в вист.

Паспарту, по обыкновению, разгуливал среди толпы сомалийцев,[37] банианов[38], парсов[39], евреев, арабов, европейцев, из которых состояло двадцатипятитысячное население Адена. Он любовался укреплениями, которые делают этот город Гибралтаром[40] Индийского океана; смотрел на великолепные цистерны, которые обслуживаются английскими инженерами две тысячи лет спустя после «инженеров» царя Соломона[41].

«Любопытно, любопытно! — думал Паспарту, возвращаясь на пароход. — Я теперь вижу, что путешествие — весьма полезная вещь, если хочешь увидеть что-нибудь новое».

В шесть часов вечера «Монголия», рассекая лопастями винта волны Аденского рейда, вышла в Индийский океан. В ее распоряжении было сто шестьдесят восемь часов, чтобы покрыть расстояние между Аденом и Бомбеем. К тому же Индийский океан ей благоприятствовал. Ветер все время дул с северо-запада. Паруса пришли на помощь пару.

Став более устойчивым, судно меньше подвергалось качке. Дамы в свежих туалетах высыпали на палубу. Снова начались пение и танцы.

Путешествие совершалось в превосходных условиях. Паспарту был в восхищении от любезного попутчика, которого, в лице Фикса, послал ему счастливый случай.

К полудню в воскресенье, 20 октября, показался индийский берег. Два часа спустя на палубу «Монголии» поднялся лоцман. На горизонте на фоне неба вырисовывались холмы. Затем явственнее выступили ряды пальм. Пароход вошел на рейд, образованный островами Сальсетта, Колаба, Элефанта, Ботчер, и в половине пятого причалил к набережной Бомбея.

Филеас Фогг заканчивал в эту минуту свой тридцать третий роббер, во время которого ему и его партнеру благодаря смелому маневру удалось взять тринадцать взяток и закончить этот прекрасный путь великолепным «большим шлемом»[42].

«Монголия» должна была притти в Бомбей только 22 октября. В действительности же она прибыла двадцатого. Следовательно, начиная с момента отъезда из Лондона, имелся излишек в два дня, который Филеас Фогг методически записал в свой маршрут, в графу прибылей.

Глава X,

в которой Паспарту хотя и остался без сапог, но все же благополучно спасся от беды

Всем известно, что Индия — громадный треугольник, поверхностью в миллион четыреста тысяч квадратных миль, повернутый основанием на север и вершиной на юг, населенный ста восемьюдесятью миллионами жителей. Британское правительство в ту пору фактически владело только частью этой громадной территории. Оно содержало генерал-губернатора в Калькутте, губернаторов в Мадрасе, Бомбее, Бенгалии и вице-губернатора в Агре.

Но собственно Британская Индия занимала площадь лишь в семьсот тысяч квадратных миль с населением в сто или сто десять миллионов. Значительная часть территории Индии еще не была подчинена власти английской королевы — в некоторых отдаленных округах могущественные и страшные раджи[43]пользовались полной независимостью.

Начиная с 1756 года, с момента, когда было основано первое английское поселение на месте, где теперь расположен город Мадрас, и до самого восстания сипаев[44] знаменитая Ост-Индская компания была в Индии всемогуща. Мало-помалу она захватывала различные провинции, покупая их у раджей за ежегодную ренту, которую выплачивала плохо или