Я остановилась перед пирамидой яиц пятнистого цвета. Пара яиц наверху была открыта, чтобы покупатели видели желток, красный, как кровь. Китайцы за деревянными прилавками продавали птичьи гнезда, сложенные в небольшие кучки. Внутри плетеных клеток нервно перешагивали ящерицы, с опаской поглядывая в сторону соседних клеток, в которых ползали змеи. Все продукты были свежими. Прямо из плетеных корзин торговки-малайки с золотыми зубами продавали мягкие черепашьи яйца.

На углу старуха-китаянка, которая едва могла ходить, согнулась над своими странными выгнутыми морскими огурцами, затвердевшими черными водорослями и целой кучей непонятных существ, которые плавали в наполненном водой ведре. Охотники жевали бетель и терпеливо ожидали, стоя за рядами всевозможных диких кореньев, животных, которые все еще пытались сопротивляться, и куч каких-то листьев. Время от времени они брали в руки хвосты четырех-пяти змей, которые начинали складываться кольцами, и растягивали их перед собой на тротуаре. Люди покупали этих разноцветных худых змей для медицинских целей. Рядами стояли целые чаны желтой лапши и висели жареные утки, по которым стекал жир. Конечно же, самым необычным товаром были лягушки. Белые и разделанные, они рядами лежали на деревянных прилавках. Но в тот день я не стала засматриваться на все эти необычные штуки. У меня была цель.

Я быстро купила очень маленький кусок мяса, немного овощей, сумку тамариндов и большую широкополую шляпу за пять центов. А на дамбе я купила еще пригоршню креветок. Мама рассказала мне особый рецепт приготовления креветок, и я была уверена, что смогу очень хорошо их приготовить. Склонив голову и почти забыв о своих розовых мечтах о будущем счастье, я молча брела домой. Моя тень — большая и длинная, следовала впереди меня. Я настолько была погружена в свои мысли, связанные с реализацией грандиозного плана, что не заметила, как к моей тени присоединилась еще одна. От неожиданности я даже подпрыгнула. Я огляделась вокруг. Вторая тень принадлежала девочке с двумя длинными черными косичками, заканчивающимися детскими розовыми ленточками, которая с любопытством выглядывала из дома Старого Сунга и смущенно улыбалась. Она была приблизительно такого же возраста, как и я. Пара быстрых черных глаз угольками горела на ее круглом лице.

Муи Цай (Маленькая Сестренка), как я узнала позже, в действительности оказалась домашней рабыней. Я в нерешительности тоже улыбнулась ей в ответ. Я нашла друга, но это было начало потерянной впоследствии дружбы. Если бы я знала тогда то, что знаю сейчас, я бы больше ею дорожила. Эта девочка была единственным настоящим другом, который у меня когда-либо был.

Она попробовала со мной заговорить по-малайски, но этот язык все еще представлял для меня смесь каких-то незнакомых звуков. Мы смогли немного пообщаться только при помощи жестов. Я решила, что обязательно попрошу Айю, чтобы он научил меня говорить по-малайски. Мы расстались у ворот ее дома. Я увидела, как она поторопилась пройти внутрь с полной корзиной в руках.

Вернувшись домой, я тут же направилась на кухню и нашла там очень большой ржавый нож, который когда-то использовался для того, чтобы раскалывать кокосовые орехи. Затем я надела нижние юбки, которые обычно поддеваются под сари. Поверх сари я надела старую потертую рубашку мужа. Рукава были намного длиннее моих рук. Я подвернула их и с удовлетворением посмотрела на свое отражение. После этого я повязала себе голову огромным носовым платком и завязала его под подбородком, а сверху надела свою новую шляпу. Теперь, когда я была полностью защищена от палящего солнца, я открыла зеленую заднюю дверь и начала уничтожать сорняки, срезать траву и ежевику, которая до крови колола мне руки. Множество этих колючих кустарников росло по всему двору, но я была очень настойчива в своем стремлении их уничтожить, поэтому не остановилась, пока весь двор не был очищен от всего лишнего, а земля была раскопана моим кривым ножом. Спина у меня ужасно болела, все тело ныло, но я чувствовала настоящее наслаждение от выполненной работы.

Когда я, наконец, снова вошла в дом, пот стекал с меня ручьем. После холодного душа я помазала израненные руки сезамовым маслом и принялась готовить. Я замариновала мясо в специях и поставила его на медленный огонь в закрытой кастрюле на несколько часов. Пока мясо тушилось, я почистила и порезала креветки. После этого расколола свежий кокосовый орех и приготовила особенную мамину приправу из перца и лука. Потом притушила баклажаны, добавив к ним куркумы и соли, а когда они стали мягкими, я перемолола их в пасту, добавила кокосового молока и поставила вариться. Порезала картофель кусочками и пожарила с добавкой острой приправы. Лук и помидоры, также порезав на кусочки, смешала с йогуртом. Аромат готовящейся пищи доставлял мне настоящее удовольствие. Я наслаждалась им. И в этот момент обнаружила внутри открытой оловянной табакерки Айи порванное на клочки письмо. Я знала, что не должна этого делать, но не смогла совладать со своим любопытством. Разложив кусочки письма, написанного ровным с завитками почерком, на кровать, сложила из них текст и прочитала письмо, которое мой муж получил вчера.

Дальше я не стала читать. В остальном письмо тети Пани представляло собой какую-то чушь. Внезапно я почувствовала слабость в ногах и тяжело осела на кровать. Я поняла, зачем она пришла в наш дом тогда, и вспомнила тот пронырливый взгляд торговки в ее хитрых глазенках и то инстинктивное отвращение, которое я испытала, впервые увидев ее. Она пришла в дом бедной женщины, чтобы выбрать покорную невесту, которой можно было бы впоследствии манипулировать. В тот момент я люто ее возненавидела. И этот противный высокомерный тон письма. Неужели она думает, что у моего мужа на плечах тыква вместо головы? У меня кровь закипела от ярости. Со дня свадьбы я ни разу как следует не поела. И в течение следующих восьми месяцев, если сработает мой план, мне придется перебиваться с хлеба на воду, а не то что еще ей деньги посылать. Для нее будет хорошим уроком, если мы просто не будем пересылать ей денег. Но потом у меня в голове появилась картина: двое маленьких детей, пустой и безнадежный взгляд в их глазах, худые лица, темная кожа, обтягивающая кости… Невинность и глупость — именно эти качества я увидела в них. На верное, их зубам было настолько скучно сидеть на своих местах что они начали вылезать двумя неровными рядами. Вне вся кого сомнения, дети были просто рабами у этой лукавой женщины, однако правда состояла и в том, что я не хотела жил вместе с ними, как бы ужасно это ни звучало.