что впереди виднелась. Один раз лишь обернулся, чтобы спутников своих прошлых взглядом проводить.

Коли судьба не даст, может, и не свидимся больше никогда.

* * *

Когда мы с Тихоном в рощицу вошли, печаль моя злостью сменилась. Я меч достал да начал им махать, ветки да цветы на пути срубая.

– Да где это видано, чтобы баба мужику указом была? – воскликнул я сердито.

– Да! – отозвался Тихон.

– Ишь ты, моду взяла поперёк моего слова идти!

– Вот это верно!

– Я боюсь серьёзных отношений! Ха-ха! – Я остановился и поднял меч так, чтобы моё лицо в клинке отразилось. – Да я себе в зеркало не улыбаюсь оттого, что серьёзный такой!

– А то! – поддакнул дядька.

– Подумаешь! Да я себе столько невест ещё найду! – Я подтянул пояс повыше и дальше зашагал.

– Точно!

– Да что ты всё время поддакиваешь?! – спросил я, обернувшись на Тихона.

– Да не поддакиваю я!

– Ну, так давай, говори.

– Бабе спуску давать нельзя! – начал дядька с тем же возмущением, что в моём голосе звучало.

– Да! – согласился я.

– Негоже поперёк мужского слова итить!

– Вот это верно!

– Да ты, когда к зеркалу подходишь, сам себе не улыбаешься!

Я снова остановился и посмотрел на дядьку.

– Да что у тебя, своего мнения нету? – спросил я.

– Отчего-то нету, есть.

– Вот и давай мне его! – Я отвернулся и дальше зашагал.

– Я думаю, что вы не пара! – сказал мне в спину Тихон.

– Правильно!

– Ну и что, что она первая красавица на весь Ростов!

– Верно! – уже не так уверенно согласился я.

– Подумаешь, умница да мастерица сыскалась! – продолжал дядька.

– Да... – Я сбавил шаг.

– Ну и что, что ты её любишь до смерти!

– Угу...

– Ну и женишься на другой, ну и будешь несчастен всю жизнь, что с того-то?

– Да... – Я остановился, и Тихон ушёл вперёд.

– Проживёшь как-нибудь! – махнул он рукой.

И тут перед глазами у меня встало личико Любавино круглое да румяное. Услышал как сейчас я голосок её звонкий, как ручеёк. Вспомнил, как она с детства за моими проказами украдкой наблюдала. Как, врага не побоявшись, следом пошла и даже в речку за мною бросилась. А я ещё подумал, что не любит она меня. Вот дурак!

Потом представил я, как Любава в церкви отцовской с другим венчается. Представил, как несчастна она с ним будет. Или счастлива, что ещё хуже. И показалась мне она дороже, чем всё золото ростовское, чем любые подвиги да почести.

– Дядька, мне без неё плохо! Жить без неё не могу, люблю я её! – У меня на глаза слёзы навернулись.

А Тихон только хмыкнул, будто того и ждал. Тогда я и увидел, чего он добивался. Вот прохиндей старый! Но я был ему благодарен.

Глава 7

– Вона тропа в сторону пошла, по ней в аккурат на ихнюю дорогу попадём, – сказал мне Тихон, который впереди шаркал.

Тут и я приметил среди кустов узкую тропинку, что вбок уходила, и прибавил шагу. Но не успел я далеко уйти, как из-за куста фигурка стройная показалась.

– Любава! – воскликнул я, не смея счастью своему поверить. Неужто она меня искала?

– Алёшенька! – отозвалась она и на грудь мне бросилась. Я её ручки маленькие в свои ладони взял.

– Я должен тебе сказать... – решил я признаться ей в том, что на душе было.

– Нет, это я тебе должна сказать... – перебила меня Любава.

– Не спорь со мной! – нахмурился я.

– А ты не перебивай меня!

И я замолчал. Ни к чему были слова: я и по взгляду Любавиному всё прочёл. Внутри меня словно солнышко засияло.

Кусты затрещали, и могучая сила сбила меня с ног, на спину опрокинув. Я сначала и не понял, что произошло, но потом увидел морду Юлия. Он надо мной навис и принялся лихорадочно лицо моё облизывать. Тьфу, такой момент испортил!

– Ребята, как я рад вас видеть! Я понял, наша сила в единстве! – Юлий отошёл от меня к Тихону с бабкой и сгрёб их в объятия. Старики вырваться попытались, но куда там! Конь их крепче клещей держал и вещал: – Только вместе мы достигнем нашей высокой цели! Дружба – вот наше настоящее богатство! – Юлий замолчал только для того, чтобы расцеловать стариков в макушки. – Трепещи, войско тугарское, на тебя конь богатырский идёт! Ну, не будем терять ни минуты, – Юлий отпустил Тихона с бабулей и затолкал их к тропе, – а то золото кто-нибудь другой заберёт! Я хотел сказать, Тугарина кто-нибудь другой разобьёт. Короче, вперёд, друзья, к подвигу!

Он, гордо вскинув голову, встал на дорогу, что к тугарскому лагерю вела. Я вытер лицо, Юлием облизанное. Подозрительно это было. Он же к богатству дорогу выбрал, чего там не остался? Всё от нас сбежать пытался, а теперь сам пришёл и первым в бой рвётся?

Но не стал я размышлять попусту да Юлия допытывать: сейчас меня совсем другое занимало. Я взял ладошку, которую Любава украдкой протянула, глядя нежно. И все мысли мои, как лёгкие облака, ветром унесло.

* * *

Дальше дорога вдоль лугов пошла. Яркое полуденное солнце согревало разнотравье с ромашками да лютиками. Настоящий пир для глаз. А какие запахи в воздухе витали! Моё светлое настроение ещё прекраснее стало. От большого чувства я даже закричал ликующе.

Я, Любаву крепко обнимая, верхом на Юлии скакал. Конь, после возвращения присмиревший, согласился наконец мне спину подставить. Следом бабка с Тихоном верхом на Моисее ехали.

Когда солнце почти опустилось, дорога немного вверх пошла. Вскоре мы к обрыву вышли. Горизонт вдалеке ещё розовел, и разглядел я на нём тёмные купола юрт тугарских. На пологах плясали рыжие отблески костров, и в небо дым столбами поднимался.

– Ну, пробил час отведать супостату силушки моей богатырской! – сказал я. Перевязь с мечом с плеча снял и вместе со шлемом Тихону вручил. Цель моя как на ладони была, а значит, пришла пора перед битвой размяться. Я потянулся, кулаками воздух помесил и отжиматься начал.

– Погоди, дружок, неужто так можно, без плану-то? – неуверенно сказал мне Тихон.